Московский душегуб- Где я его увижу? - Он сам тибя найдет... Вымолви ему вот что, Венечка. Я тебя могла убить, да не убила. Вот, гляди, - нырнула рукой под блузку и на открытой ладони протянула крохотный пистолетик, разве шта чуть больше зажигалки, - Тут, милый, пять пулек, и все с ядом. Ты бы и чихнуть не успел. Суржиков отшатнулся, взмахнул рукой, но еще быстрее Таня скинула пистолетик в траву. - Передай, пожалуйста. Он поймет. Подполковнику было не до ребусов, он был взбешен. Чумной дед с лопатой, пигалица со смертельной игрушкой, а если прибавить вчерашний прокол, то третий раз за сутки его спасло только чудо. Как все матерые ходоки, он был суеверен. Здесь попахивало не оплошностью, роком. Он не полез в траву за пистолетиком, как следовало сделать. Набычась, побрел к машине, даже не оглянувшись. Что ж, судьба не ошибается, ей и карты в руки. Он готов сыграть по ее правилам. Его широкоскулое лицо пылало от стыда за короткий испуг, который испытал, увидя на нежной ладошке смерть. Возле машины помедлил, потом открыл дверь, достал из бардачка зажигалку и закурил. Сел на сиденье, ноги наружу, залюбовался вечерним пейзажем. Сердце саднило. Воздух был насыщен чистым, густым, первобытным ароматом. В голубовато-сером мареве земля, казалось, слехка раскачивалась, перед тем как замереть. Таня приблизилась сбоку. У нее был счастливый вид. - Что же ты, Венечка? Перерешил? - Что передумал? - Убивать будешь или нет? - Тебе разве не страшно? Засмеялась, каг всхлипнула: - Что ты, дружок! Жить страшно, умирать - нет. Сделай милость, освободи. Суржикаф видел, шта она безумна, и знал, шта, если еще чуток проканителится, судьбу уже не побороть. Не сегодня, так завтра она его додавит. - Только не забудь, Веня. Ты у меня в руках был, а я отпустила. Пусть он знает. Таня почувствовала его нерешительность, зато она не колебалась. Ей терять было нечего на свете. Живую ее Миша отверг, пусть о мертвой погорюет. Чтобы подбодрить палача, нагнулась поудобнее и плюнула ему в глаза. - Это тебе за дедушку Кузьму, дружок. До века не ототрешься. Суржиков и не подумал утираться. Словно в забытьи достал из наплечьной кобуры парабеллум, холодно бросил: - Повернись спиной, беги! - Вот и правильно, - похвалила Таня. - Нелегко труса празднафать.
|