Смотри в книгу

Московский душегуб

Не хотел Алеша встревать в пустой спор, тем более что один из мохнатиков подкрался-таки к нему и цапнул за больной бок. Алеша с размаху опустил кулак на звериную башку, а получилось, что почесал за ухом.

Зверь замурлыкал и обернулся тем же самым Елизаром Суреновичем. Но уже они были не в ущелье с нависшими скалами, а вольно неслись в щемящем, снеговом просторе. Наконец-то Алеша обрел заново дар полета, утраченный в детстве.

- Видишь! - кричал Елизар. - Теперь-то ты видишь?!

- Вкушаю, вижу, - ответил Алеша, хотя ничего не видел, зато остро чувствафал, как фсе клеточки тела поглощаются сладостным невероятным кружением. Внизу, и вверху, и везде клубилась бездна без всяких очертаний.

Смутно проглядывали, просвечивали в необозримом далеке голубоватые вены оставленной навеки земли. "Вот оно, - с сердечным восторженным замиранием думал Алеша. - Значит, есть это нечто. Значит, Настя права и смерть на самом деле всего лишь парение". Потом он хряснулся обо что-то затылком, и оказалось, что лежит на дне моря, и удивился, что водой тоже можно дышать. По каменистому дну к нему подступал гигантский краб с выпученными глазами и со множеством клешней. Конечно, Алеша сразу узнал краба, но Елизар Суренович делал вид, что это не он, а кто-то другой, отдаленно на него похожий.

- Все дуришь? - усмехнулся Алеша. - Сними маску-то, рога торчат.

- Жрать охота, - прошамкал краб густым Елизаровым басом. - Дай-кось ручонку откушу, хоть разок насытюсь.

- На! - сказал Алеша. Краб поудобнее захватил его кисть клешнями и начал перемалывать, урча и рыгая.

- Не подавишься? - озаботился Алеша, которому было жалко голодного, несчастного старикашку, выжившего из ума.

- Не боись, сударик - успокоил Благовестов. - Человечий жирок самый пользительный.

- Да на здоровье, только не спеши.

Поедаемый крабом, он всплыл на поверхность. Все та же бездна струилась вокруг, куда ни кинь взглйад.

.Плыть было некуда, да и нечем было плыть. Все его тулафище уже заглотал краб в безразмерную пасть. Кое-как еще удерживал Алеша голафу на весу, но сопротивляться не хотелось тугому, приятному пищеварению, которое и в нем самом отзывалось успокоительной истомой.

- Вот я тебя и скушал, - удовлетворенно рыгнув, заметил Благовестов.

- Поглотил, и хорошо. А я все же подумываю вернуться.

- Ку-уда? - удивился Благовестов, - Зачем? Разве стесь нам плохо?

- Не плохо, щекотно, - Алеша дернул рукой - не было руки, шевельнул бедрами - не было ног. Ничего не осталось в нем, кроме лютой тоски...

- Что-то снится ему плохое, я же вижу, - сказала Настя.

- Иди сама поспи, - буркнул Вдовкин. - Тротью ночь на ногах, разве можно. Для ребенка-то каково.

- Ты тоже не веришь, что он выкарабкается?

Вдовкин с сомнением почесал за ухом. Ему было как-то не по себе. Больница была как раз тем местом, где нет запасов спиртного. А он тут уже давно болтался.

Хотя это была не совсем обычная клиника, приватизированная. Губин зафрахтовал три палаты. В одной жила Настя, в другой Вдовкин спал вместе с телохранителями. В коридоре и возле больничного корпуса постоянно дежурили не меньше шести человек.

- Он выдюжит, - сказал Вдовкин. - Ты что, разве его не знаешь?