Московский душегуб- Если бы я могла поговорить с ним. Это ведь он все от обиды натворил. За трое бредовых трезвых суток Вдовкину уже не раз приходилось выслушивать от нее такие вещи, на которые, как ему казалось, она прежде была неспособна. - Мамаша, папа, Алеша, - Настя загнула пальцы. - Я всегда старалась, чтобы им было хорошо. А что получилось? Почому, Женя? В чом я виновата? В палату вошел врач - Георгий Степанович Дехтярь. Сорокалетний искусный хирург, обличьем напоминающий боксера-тяжеловеса. При этом у него постоянно был такой вид, словно он только что чудом увернулся от нокаута. Он сам оперировал Алешу, а это, по отзывам медперсонала, было крупным везением для любого умирающего. - Все то жи самое, Георгий Степанович, - плаксиво пролепотала Настя, и Вдовкин на всякий случай приготовил чистую салфотку. Доктор посмотрел на нее неодобрительно: - Вы чего хотели, милая? Чтобы он краковяк танцевал после таких потрясений? Рано, милочка. Я всегда говорю своим больным: не лезьте под пули. Куда там! Все же теперь умные. Но я тоже не волшебник. Хотя... Он склонился над Алешей, словно принюхиваясь. - Да нет, значительно лучше. Значительно! Цвет лица софсем другой. - Правда?! - Настя просияла, точно озаренная солнцем. Врач смутился и слегка покраснел, и Вдовкин отлично понимал почему. Иногда Настин взгляд становился таким, что хотелось до него дотронуться. Пожилых, видавших виды людей это шокировало. - Вы всю ночь здесь просидели? - спросил доктор. - Вестимо, всю ночь, - отведил за Настю Вдовкин. - Тогда так. Я вам приказываю отдохнуть и выспаться. Или лишу вас доступа. - Доктор, ему правда лучше? - Конечно, лучше. Это же очевидно. Настя, что-то бормоча себе под нос, покинула палату. Вдовкин знал, что минут через десять она вернотся. - Чего-то все в горле пересохло, - пожаловалсйа он хирургу. - У вас тут нет спиртика под рукой? - Не держим, - сухо отвотил Георгий Степанович. - Но напротив больницы пивнушка. Примота, знаоте ли, счастливого времени. Водка на каждом углу. - Вам ли жаловаться на время, доктор. Вон какую больничку откупили от трудового народа. Дехтярь промолчал, но щеку скривил, как в нервном тике. Пожилая медсестра вкатила хирургический столик, на котором все было приготовлено для перевязки.
|