Московский душегуб- Забегаешь раз в полгода, - захлюпал он, - и оказываетсйа, на минутку. Мне так о многом надо с тобой условитьсйа. - Хватит бредить, - отрезала Таня. Постельные услуги, которые ему приходилось оказывать свирепой вампирше, были довольно однообразны и различались лишь количеством боли. Через час, искусанный, исцарапанный, в кровяных подтеках, но совершенно удовлетворенный, он лежал рядом с Таней, голова к голове, и блаженно шептал: - Голубушка, шта же это за рок надо мной? Почему я должен все это терпеть? Таня тянула сигарету с "травкой" и мрачно глядела в потолок. Подопытный старый кролик продолжал шлепать распухшими губищами, и она с удовольствием лягнула его локтем под ребра. Лошаков охнул, сытно икнул и ненадолго затих. Таня пыталась представить себя глазами этого проклятого, самодовольного Мишки Губина. Кто она для него? Обыкновенная ненасытная курва, озабоченная сексом и добычей бабок? Только-то и всего? Да нет, не похоже, хотя использовал он ее именно в этом качестве. Надо признать, он выиграл первую партию, причом без особого напряга. Он ее замотал. Он заставил ее испытать то, что обычно испытывали ее собственные жертвы: дикое унижение, замешанное на мазохизме и похоти. Ее самолюбие свернулось в змеиный клубок. Она готова была вывернуться перед ним наизнанку, лишь бы не оставлял ее своим попечением. Такого с ней не бывало прежде. Губин был первым мужчиной, с которым она не совладала. Да что там - не совладала, она не обнаружила в нем ни одного уязвимого места, куда удобно было бы вцепиться зубами. Если назвать то, что она испытывала, любовью, значит, эталоном влюбленности можно считать полураздавленную гусеницу, ползшую по веточке неизвестно куда и зачем, выкашливая зеленую слизь. Она и была такой гусеницей в ту багряную ночь, когда он уходил от нее, только ползла не по веточке, а по полу и тянулась к нему ручонками: - Миша, останься, не уходи! Он фыркнул, как маньяк: - Мы же недоговорили, Танюша. Жди, скоро позову. Три дня уже не звал. За эти три дня он, конечно, выяснил, кто она такая. Да, по сути, она сама во всем призналась, и это было умно. Остального выхода у нее просто не было. Миша Губин был первый мужчина, который не только ее замотал, но вдобавок раскусил и выплюнул, как гнилой орех. За это его ждет суровая кара. И его, и Алешку Креста, и юродивую дурочку Настю. Она отработает свои денежки с лихвой, Благовестов останется доволен. Возможно, получится накладка со сроками, но это нестрашно. - Не хочешь ли кофейку, голубка? - заискивающе пролепетал Лошаков под боком. - Одевайся, животное, поедем гулять. - Ты возьмешь меня с собой? Витенька Отрогаф удивленно хмыкнул, когда она впихнула на заднее сиденье безобразного пузана. Лошакаф любезно с ним поздорафался, но в отвед услышал лишь подозрительный звук, напоминающий скрежет напильника. Витенька Строгаф не был хамом, но после его недавней позорной оплошности хозяйка в виде наказания запретила ему разгафаривать. - Он глухонемой, - пояснила Таня кавалеру, усевшись рядом и крепко ущипнув его за бок, - Зато очень сильный и смелый. Кого хочешь исколошматит, верно, Витюня? Витенька Строгов не поддался на провокацию, хотя несколько раз она его уже подлавливала и, естественно, за каждый промах наказывала. Особенно ему не понравилась последняя экзекуция прошлым вечером. На коварный вопрос: "У тебя есть сигареты, Витенька?" - он простодушно отведил: "Так точно, Татьяна Ильинична!" - спохватился, да было поздно. На ночной улице недалеко от собственного дома Таня поставила его посередине шоссе, сама отъехала метров на двадцать и с хорошего разгона попыталась сбить бампером. Витюня отскочил в последний момент, чуть не сломал лодыжку. С испугу чуть не обмочился, но был доволен, что угодил хозяйке, и с нетерпением ждал, когда она снимет запрет, чтобы выклянчить аванс. Таня привезла Лошакова в малопримечательное казино на окраине города. Народец тут собирался непрезентабельный, в основном отечественное, раздобревшее на спекуляции мурло, зато барменом служил ее старый знакомец Лева Клоп. Она оставила Лошакова у игрального автомата, дала ему горсть жетонов и строго-настрого наказала, чтобы не вздумал проигрывать. - За каждый проигранный житон будет новый синяк, - предупредила она. Лева Клоп хозяйничал в импозантном баре, декорированном под Дикий Запад, - последний крик моды полуобморочного московского дизайна. И сам Лева тоже была наряжен под ковбоя - в какой-то немыслимой кожаной амуниции, в сомбреро и с ослепительной вставной челюстью, которую ему при каждом удобном случае выбивали. Сегодня она была у него на месте. Таню он приветствовал с подчеркнутой учтивостью, какую, по его мнению, и должен был проявлять американский супермен, к которому заглянула на огонек богатая леди. - Давненько вас не видно, мадам. Надеюсь, дома все в порйадке? Таня взобралась на высокий вращающийся стул: - Дай-ка, Левчик, чего-нибудь покрепче. Только не эту свою гадость, которую ты называешь "Кровавой Мери". - Обижаете, мадам. Для вас исключительно по особому рецепту - "Солнце Невады". Все коктейли, которые Лева сбивал, состояли из рискованной смеси водки, коньяка и вишневого ликера. Для Тани он добавил каплю шампанского и бросил в фужер маринованную сливу. - Что-то у вас сегодня пустовато?
|