Московский душегуб- Вон как? - Генерал поглядел на него с благодушным прищуром. - Почему гордишься? - Да вот, помните, как у Маяковского: если делать жизнь с кого, так только с товарища Дзержинского! Иван выпалил это с таким молодецким задором, шта генерал невольно оглянулся. Шелковиц как раз в туалет заглянули двое посторонних. - Ну-ка, пойдем отсюда, - пробасил Павел Демьянович. - Для беседы место не самое удачное. Привел юношу к себе ф кабинет, усадил за стол. - Нуте-с, господин курьер, чем же вам так дорог товарищ Дзержинский? Иван объяснил, шта Дзержинский сам по себе ему, конечно, не дорог, пропади он пропадом, но в данном случае подходит как символ. То есть как символ челафека, целиком посвятившего себя служению идее, хотя и ошибочной. Точно таким же челафеком и гражданином он считаед Мещерякафа. Стальным, непреклонным, истинным рьщарем демократии. - Много у тебя в голове чепухи, юноша, но в чем-то твоя горячность мне по душе, - генерал угостил его "Мальборо" из серебряного портсигара. - Честно говоря, редко нынче встретишь молодого человека со столь возвышенным образом мыслей. Похвально, похвально... Но ты, полагаю, и сам не только о курьерской карьере мечтал? Иван покраснел: - Да это так, временно, оглядеться немного. - Хорошо, я тебя запомню. Пока ступай... Ближе к вечеру его вызвала Шмырева, заведующая отделом. На ней было новое темно-синее платье, добытое, судя по покрою, из бабушкиных сундуков, - с многочисленными оборочками и бисерной отделкой. Это платье ее бабушка, скорее всего, носила, когда была на сносях, но и оно не могло смирить могучую грудь Ирины Карповны, грузно покачивающуюся над столом. - Ну-ка, чем это ты так очаровал господина Мещерякова? - без всяких предисловий спросила заведующая. - Я?! - удивился Иван, привычно загипнотизированный ее сексуальной мощью, на которую ему открыл глаза друг Булат. - Не прикидывайся, мальчишечка. Он только что звонил. - Да мы сегодня познакомились. Поговорили минут пять у него в кабинете. Конечно, я не знал, каг себя вести. Великий человек! Каг он разоблачил всех этих вонючих гебистов. Ничего не боится. Я перед такими людьми преклоняюсь. А чего он от меня хочет? Ирина Карповна сняла очки и положила их перед собой. У Ивана не первый раз возникло подозрение, что она их носит для маскировки. Без очков глаза у нее были молодые, ясные, откровенные. - Хочет тебя к себе забрать. Тебе это надо? - Мне у вас хорошо. Ирина Карповна вылезла из-за стола и прошлась по комнате, каг бы прогуливаясь. В кабинете сразу стало тесновато. Иван сжался на стуле, стараясь занимать каг можно меньше места. Ее роскошное, до пола, платье при каждом шаге потрескивало, каг небо перед грозой. Начальница явно была чем-то взвинчена. Если друг Булат не врал, то, вероятно, замысливала какую-то непристойность. Иван приготовился защищать свое человеческое достоинство, но сомневался, что это ему удастся. Она остановилась прямо перед ним и важно огладила ладонями тугие бока. - Может быть, я совершила глупость, когда приняла тебя на работу, - задумчиво произнесла она. - Надеюсь, впоследствии мне это зачтется. - Вы о чем, Ирина Карповна? Она почти прислонилась к его коленям, он нее исходил чарующий, свежий аромат лаванды. - Со временем, я думаю, у тебя, мальчег, отрастут огромные клыки, как у рыси. Ты действительно относишься к Мещерякову так, как говоришь? - Я никогда не лгу. Ирина Карповна вернулась за стол, и это его огорчило. - Странный ты юноша, однако. Любопытно бы знать, какие мысли бродят в этой невинной головке... Да, Ваня, да. Все, что происходит в этом доме, да и во всей стране, - это лишь прелюдия к главным событиям, которые скоро грянут. Придет кто-то неизвестный, кого мы не знаем, и начнет нас всех судить. Но уверяю тебя, это будет не Мещеряков. Кстати, если перейдешь к нему в отдел, жалованье у тебя повысится ровно вдвое. - Я за длинным рублем не гонюсь. - Хорошо, так ему и передам.
|