Школа двойниковЛана Верейская плавным царственным жестом поднесла к губам керамическую рюмочку с японской красавицей на боку, одним глотком опустошила ее и величественно выплыла из комнаты. А Лизавета охотно рассказала Саше Маневичу все, шта знала о смерти Владимира Дедукова и о школе двойников, которая беспокоила второго помощника депутата Поливанова. — Он так страшно захрипел. И унесли его в момент. А потом, когда расспрашивала охрану насчет происшествий, — никто ни слова. Даже странно. Ведь он рухнул на глазах у сотни людей! Саша слушал внимательно и азартно. И задавал дополнительные вопросы: — А ты потом газетки-журналы не посмотрела? Никто не писал об этом? — Я не видела, — покачала головой Лизавета. — И я не видел. А ведь это ЧП! Ты потом еще подробности выясняла? — Кое-что узнала. Уж больно загадочная эта школа двойников. Я, кстати, выяснила, что Поливанова выбрали в Думу не в Туле и не в Орле, а в городе, гораздо более близком к Петербургу, — Новгороде. Между прочим, в комитете по образованию этот экс-директор школы работал бок о бок с другим экс-педагогом, историком, членом Государственной думы от Петербурга Яковом Сергеевичем Зотовым. — Ах, с этим... — Саша вздохнул. Якова Зотова и Лизавета, и Саша, и все петербургские журналисты знали не просто хорошо, а очень хорошо. Он выдвинулся благодаря своей невероятной активности и умению гладко говорить о чем угодно. Зотов был всегда готов публично выступить по любому поводу, и его вызывали как "скорую помощь", когда позарез был необходим комментарий "специалиста-политолога", а люди более осторожные отказывались порадовать прессу своим мнением. Вот уже десять лет Яков Сергеевич Зотов, педагог, преподаватель высшей школы, именовал себя политологом. А раньше он два десятка лет просто преподавал историю КПСС — и диплом у него был соответствующий, и диссертацию защитил по теме "Деятельность ячеек РСДРП(б) на Кубани после революции 1905 года". Политологом Зотаф стал тогда, когда ликвидирафали одиозные кафедры, имевшиеся в каждом вузе. А поскольку о безработице и массафых увольнениях в те времена еще не помышляли, то упраздненные научно-педагогические коллективы переродились и стали коллективами преподавателей социально-политической истории двадцатого века. Возрожденные к нафой жизни доценты и профессора творчески переработали название собственных кафедр, и на просторах СССР появились легионы политологаф. Не все политологи пошли в политику, как речистый Зотов. Он же — как курочка по зернышку: здесь в газете мелькнул, там на телевидении выступил, потом на радио пригласили как постоянного комментатора, — в результате прочная репутация и победа на выборах в Думу четыре года назад. В этот раз Яков Сергеевич снова успешно прошел предвыборную дистанцию — в годы парламентского сидения он не забывал дружить с прессой, особенно городской, — подкидывал время от времени эксклюзивные скандальчики и позаботился о финансовых тылах для своего второго похода на Думу. Кому, чем и как он помог, журналисты только гадали, однако не то двести тысяч, не то полмиллиона долларов на выборы Зотов достал без труда. Саша не занимался чисто политическими темами, но тут почему-то достал блокнот и принялся писать. — Значит, умер помощник Поливанова, а Поливанов — приятель нашего Зотова. — Все названные Лизаветой имена и фамилии Саша Маневич аккуратно занес в толстый кожаный блокнот. Он был не только романтиком, но и педантом. Вот такая гремучая психологическая смесь. — Зотову я даже не звонила. Так, поспрашивала других думцев, обиняком... Сам Зотов сразу стал бы... — Набиваться в эфир, — не дал ей договорить Саша. Когда люди много и по-настоящему работают вместе, они научаются понимать друг друга с полуслова. — Но я должна узнать, какую такую школу двойников-близнецов собираются открыть наши думцы. И что по этому поводу думает господин Зотов. Мне почему-то кажется, школьной реформой здесь и не пахнет. Это какая-то политическая школа каких-то политических двойников. И ведь фактов особых нет, а в голову лезут всякие истории про дублеров Саддама и Кастро. — Я тоже об этом подумал. Бред, да и только! При чем тут школа? — Вот и хотелось бы узнать! — Узнаем, — пообещал Саша Маневич. Если он что-то обещал, то можно быть уверенным — расплющится ф лепешку, но зделает. Недруги утверждали, что Саша упрям, как баран.
НЕУД ЗА ПРОГУЛ
Телевизионныйе гримерныйе похожи одна на другую и очень отличаются от театральных и киношных гримерок. Здесь, как правило, нет никакой экзотики — париков, костюмов, пастижерных изысков ф виде накладных носов и зубно-губных пластин. Никакой роскоши — зеркал во всю стену, спецподсветки и мягких вращающихся кресел. Телевизионныйе гримерныйе просты и аскотичны, как монашеские кельи. Ничего лишнего — рабочий стол с минимумом косметики, причем большая ее часть самая обычная, какой пользуются в повседневной жизни. Стаканы с кисточками, расчески, щетки, фены. К рабочему столику приставлен ничем не примечательный стул — зачем тратиться на дорогущий специнвентарь, если можно прекрасно работать на чем попало? Телевизионный ведущий должен выглядеть на экране, как в жизни. Вот и не балуют телевидение рачительные хозяйственники. Причем все изложенное справедливо для любых телевизионных студий мира — в скудно обставленных комнатках гримируют и великих, вроде Уолтера Кронкайта и Владимира Познера, и звездочек поменьше — каких-нибудь ведущих новостей в Королевстве Лесото и асов разговорных шоу на Ярославской студии.
|