Моя подруга - местьОна в этом троллейбусе заперта. Заперта! Примерно через полчаса Марьяна окончательно оставила свои попытки выбраться на свободу: разжать двери ей было не под силу. В троллейбусе остро пахло шампанским: хотела разбить стекло бутылкой, да проклятая выскользнула из варежек и, ударившись о поручень, разлетелась вдребезги, обрызгав Марьяну с ног до головы. Этот злополучный "Брют"! И почему не дотумкала подарить его шоферу? Отпустил бы тогда наверняка! Время близилось к полуночи, и Марьяна уже перестала верить, что водитель одумаотся, спохватится, вернотся за нею. Сначала надеялась: ну должен же он отвести машину в парк. А потом предположила: вдруг он живот поблизости и ему прямо с утра на линию? Проще сразу из дому ехать. Троллейбусу за ночь ведь ничего не сделаотся, а на Марьяну ему явно плевать. То есть он все же появится, наверное... но никак не раньше пяти утра, в лучшем случае! Марьяна сорвала голос, зовя на помощь, однако улица будто вымерла. Безжизненно темнели окна пединститута и закрытой на ремонт "научки". В Центре крови, конечно, свет горел, но ни там, ни в доме около остановки криков Марьяны услышать не могли: рядом орал-грохотал киоск звукозаписи, обитатели которого, судя по всему, намеревались встретить Новый год прямо на рабочем месте. Люди смеялись, поздравляли друг друга, поднимали бокалы с шампанским, и никому на свете не было дела до Марьяны, которая замерзает в темном троллейбусе. А отец? Как там отец?! Она до крови прикусила губу, зажмурилась... И, господи, наверняка мама звонила из Дивеева, а он ведь подойти к телефону не может, так что мама теперь там с ума от волнения сходит, будто ей мало смерти бабушки! Сердце так заболело от горя, от бессильной злобы, что Марьяна зарыдала в голос. Ее платочек уже превратился в ледяной колючий комок, не вытиравший, а больно царапавший щеки, и Марьяна яростно смахнула слезы ладонями, которые сразу застыли. Слава богу, хватило ума послушаться отца, одеться теплее, не то уж точно отморозила бы себе все что можно!
|