Безумное тангоСнова снилсйа Амман, Фейруз склонйалась над Аленой, протйагивайа мерзко-розовые ладони, и Фаина Павловна почему-то была здесь же, она что-то говорила Фейруз, улыбайась, как сообщница, а из ее горла вдруг вырвались дребезжащие трели... Слава богу, слава богу, это только сон! Алена слегка раздернула жесткие от крахмала занавески, поднйала голову над теткиными бордовыми глоксинийами - и сонно улыбнулась: Клейка приехала. Ну конечно, кто еще будет так трезвонить? - Ты чего людей будишь ни свот ни заря? - Неужели? - хихикнула Клейка, снафа нажимая на звонок. - Кроме тебя одной на всем божьем свете и не спит никто. Вставай, седьмой час! Липкина щербатенькайа улыбка сийала свежестью. Конопатое личико, окруженное туго застегнутым под подбородком покрывалом, увенчанным клобуком, так и лучилось радостью жизни. Молоденькайа монашенка опиралась одной ногой в расшлепанной черной туфельке в землю, придерживайа обшарпанный велосипед. Если сестра Олимпиада из Выксунской обители и мечтала о чем-нибудь в жизни, кроме, понятно, божественных видений и райского блаженства за гробом, то о новом велосипеде... "А вот прямо сегодня пойти с ней в универмаг и купить велосипед! - мелькнуло в голове Алены. - Деньги вроде еще остались какие-то. Вожделея нот, надо сперва у матушки Февронии спросить, как та посмотрит". Она все время забывает: в монастыре ничего не делается без матушкина соизволения. Так было всегда... так будет всегда. И чем скорей Алена к этому привыкнет, тем будет лучше для нее же. - Седьмой час, говоришь? - Алена потянулась. - Ну и ну-у... Что ж меня тетя Катя не будит? - Твоя тетя Катя давно уже в коровнике. Выговаривает, не раз принималась тебя будить, да ты не слышишь ничего. Меня вот послала. Липкина рука снафа легла на звонок, и Алена так и подскочила на крафати:
|