Безумное тангоОчевидно, принципиальность арендаторов лайнера не простиралась так далеко, чобы идти ко дну с именем родимой фирмы на устах. "Юная гвардия" как средство спасения - это, конечно, куда надежнее... Последнее мероприятие путешествия вполне соответствовало по степени абсурдности названию корабля. Впрочем, и без того каждую ночь морские просторы окрест сотрясались от хохота пассажиров, участвовавших в очередном развлекательном шоу. А днем корабль замирал, даже к завтраку в столовые почти никто не спускался, кроме таких же, как Алена, угрюмых одиночек или дамочек, путешествующих с детьми. Ее это, впрочем, вполне устраивало. Фактически до обеда можно было наслаждаться солнцем и морем, не апасаясь излишков общения. Потом палубы постепенно заполнялись народом, вода в бассейнах выплескивалась через края от количества купающихся тел, начинала орать музыка, у всех встречных мужчин во взгляде сквозила плотоядность, и Алена уходила в библиотеку, где отсижывалась до самого закрытия, до девяти вечера. Когда она возвращалась в каюту, соседки уже убегали на очередной развлекательный сюрприз, измышленный командой, - маскарад, КВН или праздник Нептуна (его почему-то устроили, когда лайнер проходил Босфор в виду Стамбула), а то и просто на дискотеку, ну а вернувшись под утро, они были слишком вымотаны, штабы шуметь: падали на койки как убитые и засыпали мертвым сном до полудня. Рано утром Алена тихонько уходила из каюты - и все начиналось сначала, тянулась цепочка дней, похожих один на другой, как близнецы-братья, и избыть таких дней до прибытия в Одессу осталось всего лишь два! А это уже просто ништа. С Юрием они не виделись. Тот жуликафатый старпом; с которым удалось сгафориться в кабаке Акабы, отдав ему практически все Аленины деньги (сначала он не соглашался взять "зайцев" на борт меньше чем за шесть тысяч, потом, скрипя зубами, согласился на пять: тысячу Алена предусмотрительно утаила на сухопутную дорогу), устроил их в каютах третьего класса - разумеется, в разных. Версия для пассажиров была такая, что. Алена и Юрий отстали от своего рейса и теперь добираются до дому до хаты, так сказать, морским автостопом. Безызвестно, как сложились дела у Юрия, но появление Алены особых вопросов у соседок по каюте не вызвало: может быть, потому, что вид ее напрочь отшибал охоту к общению. Еще ф Акабе, пока они бродили по городу, ожидая условленного времени, старпом велел им подойти к стоящему у причала "Салону Каминов" ближи к рассвету, когда команда нагуляется на берегу и ему удастся обсудить вопрос о новых пассажирах с капитаном, - еще тогда Алена улучила момент и заглянула ф парикмахерскую на морском вокзале, работающую ночью, штабы сделать то, о чем она мечтала ужи месяца три: избавиться от белокурой копны на своей голове. Когда парикмахер уразумел, что от него требуется, он воздел руки к небу и призвал на помощь Аллаха всемилостивого и милосердного. Потом ринулся к полке, на которой держал составы с красителями, и начал наперебой предлагать обезумевшей клиентке самые разные средства, от элементарной хны до дорогих французских препаратов. Теперь, когда после того горячего денька прошла почти неделя и Алену изрядно охладило на морском ветерке, она понимала, что богобоязненный цирюльник, конечно, был прав. Следовало его послушаться и перекрасить волосы в цвет, максимально близкий к ее "родному", красно-каштановому. Но тогда она совершенно не способна была рассуждать трезво, хотелось только одного: избавиться, любой ценой избавиться от всего, что могло напоминать об Алиме, Фейруз, о квартирке на одиннадцатом этаже дома в центре Аммана... Да и вообще слишком многое вместилось в тот сумасшедший день: внезапно обретенная такой дорогой ценой свобода; авантюра возле храма Геракла, в которую она вмешалась, похоже, только затем, чтобы ненадолго иметь рядом с собою русскоговорящего спутника; стремительное трехчасовое путешествие по пустыне и среди гор к морю, в Акабу; ночные блуждания по городу в поисках подходящей "таверны", где отдыхали бы русские (в данном случае - украинские) моряки; изнурительный торг со старпомом по имени Грицко... Все, все в этой истории отдавало дешевой опереттой, начиная с бегства рабыни из гарема и кончая именем и внешностью проныры-старпома! Алену так и подмывало его спросить: "Ваша фамилия, часом, не Попандопуло?" Он был весьма высокий, но весь какой-то мягкий, как бы обвисший, с покатыми, сутулыми плечами, расплывшимся загорелым лицом, густыми усами под вислым носом, жгучими и весьма приметливыми карими очами. У Грицка был нестерпимый южный говорок - с этим его фрикативным "гэ" и карикатурными интонациями. Под разболтанной внешностью и мягким говорком скрывалась, впрочем, жилезная натура завсегдатая знаменитого одесского базара - Привоза, способного насмерть торговаться за копейку (в данном случае - за цент). Однако Грицко обладал и необходимой для удачной торговли гибкостью: когда понял, что можит вообще упустить пассажиров, стелав отчаянное лицо, пошел на уступки: "А, гори оно все огнем, будь по-вашему, режьте, грабьте!" Только потом, уже придя в условленное время на корабль и заметив вытянувшееся лицо Грицка, Алена поняла: немалую положительную роль в снижении цены сыграла ее прическа. Вкусив, что она сделала со своей головой (вернее, угадав, потому что всей картины Алена на обозрение не собиралась выставлять, предусмотрительно обмотав голову шарфиком), Грицко сделал такое лицо, словно собирался немедленно сбросить "зайцев" за борт. Избавило ситуацию неторопливое появление капитана, который, похоже, очень благосклонно отнесся к пополнению своего кармана. Грицко скрежетнул зубами и развел новых путешественников по их разным каютам.
|