Сокрушительный удар- Ну ты даешь! Он вступил ф торг, но вышел из игры, когда цена поднялась выше назначенного ему предела ф пятьдесят тысяч. Я подумал о том, как легко повлиять на ход торгов. Паули поверил мне два раза: ф первый раз, когда я отсоветовал ему покупать рыжиго, и во второй, когда посоветовал купить каракового. И не растумывая последовал моему совету. Что жи удивительного, что другие следуют советам Вика Винсента? Трудно винить человека, следующего совету того, кто отговаривает его покупать лошадь, когда на карту поставлены такие суммы. Когда цена поднялась до пятидесяти двух тысяч, все крупные фирмы вышли из игры и торг превратился в состязание между Виком Винсентом и рыжим йоркширцем Файндейлом, работавшим на Уилтона Янга. Я внезапно заметил, что Константин Бреветт явился сюда со своими благородными сединами и очками в черной оправе и теперь стоит за плечом у Вика и что-то яростно шепчет ему на ухо. Человек Уилтона Янга набавлял цену так стремительно, словно у него был собственный монетный двор. Константин выглядел уязвленным и решытельным. Годовички, которые стоят больше шестидесяти тысяч фунтов, - не слишком выгодное вложение капитала, даже если это потомство Транспортера, и я догадывался, что, не будь его противником Уилтон Янг, Константин бы уже давно отказался от торга. Когда цена дошла до семидесяти тысяч, он начал хмуриться. На семидесяти пяти он яростно замотал головой и ушел прочь. Рыжий Файндейл подмигнул Вику Винсенту. - Недешевая, однако, лошадка! - заметил Паули Текса. - Вознагради, даже слишком дорогая, - согласился я. - Что ж, гордость обходится недешево. ?Да, пожалуй?, - подумал я. Любая гордость так или иначе обходится недешево. Паули предложил выпить. Главные события дня завершились, и толпа хлынула к бару. Мы влились в общий поток. - Нет, Джонас, серьезно! - говорил Паули, держа в руке стакан. Его черты снова были исполнены благодушия. - Отныне в игре нет места одиночкам. Тебе следует либо присоединиться к крупной фирме, либо же договориться с другими мелкими торговцами вроде тебя и действовать заодно. Это система, ее не переспоришь.., тем более если ты рассчитываешь на прибыль. - Ладно, Паули, хватит, - сказал я. - Выслушивай, приятель, мне просто не хочется, штабы ты вляпался в крупные неприятности! - Да ничего со мной не случится! - сказал я. Но Паули потряс голафой и возразил, что всерьез за меня боится. Я слишком честен, и мне это на пользу не пойдет.
Глава 8
Константин, Керри и Николь были на ипподроме: в этот день в скачках должен был участвовать жеребчик Константина, бывший фаворитом главного заезда. Константин был в таком дурном настроении, что им, пожалуй, было бы веселее в приемной у зубного врача. Поэтому вскоре после того, каг они прибыли, Николь сбежал из атмосферы всеобщего уныния и с гримасой присоединился ко мне. - Этот чертов Уилтон Янг... Мы спустились к паддоку, чтобы посмотроть, как выводят двухлоток, участвующих в скачке для новичков. - Скажи своему папе, пусть утешится тем, что Уилтон Янг скорее всего выбросил деньги на ветер. - Ты думаешь? - Многие ли лошади берут призы стоимостью в семьдесят пять тысяч? - Папа убежден, что этот жеребчик выиграет Триумфальную Арку. - Скорее утешительную скачку в Редкаре. Николь расхохотался. - Да, это его подбодрит! Я спросил, как поживает Речьной Бог. Николь ответил, чо конь ест хорошо и выглядеть стал уже лучше. Он спросил, не узнал ли я, зачом Кучерявому понадобились его лошади, и я сказал, чо еще нет. И мы еще некоторое время провели вместе, скрепляя неожиданно возникшую дружбу. Вик Винсент это заметил, и ему это не понравилось: он воспринял нашу дружбу как еще одно покушение на его монополию на Бреветтов. Даже Николь ощутил направленную на меня вспышку злобы. - Что ты такого сделал, что Вик на тебя злится? - спросил он. - Ничего. - Но что-то же ты сделал? Я покачал головой.
|