Сокрушительный ударИшачил он как поденщик. ВО время зимних аукционов он целыми днями торчал на холодном ветру, подсчитывал, оценивал, давал советы, покупал, делился своим опытом - не бесплатно, разумеется. А теперь, когда он мотался по захолустным уголкам, запугивая коневодов на провинциальных фермах, работы у него прибавилось, пожалуй, вдвое. Вкушаемо, случилось нечто, отчего жажда денег довела его до грани преступления. Интересно, что именно?
***
Паули Текса исходил восторгами по поводу Ньюмаркета, утверждая, что этот ипподром лучше любого из виденных им в Америке от Саратоги до Гольфстрим-парка. Когда я выразил ему свое недоверие, Паули признался, что ньюмаркетский ипподром нравится ему тем, что он такой маленький, такой старомодный, такой удивительно английский... Трибуны в Ньюмаркете были сравнительно новые и комфортабельные; но я, усмехнувшись про себя, подумал, что, видимо, ?маленький, старомодный и английский? ипподром непременно предполагает неудобные скамьи, толкучку в баре и отсутствие нормальной крыши над головой. Паули гафорил, что ему также очень понравилось поле. Ему нравилось смотреть, как лошади скачут по траве. Ему нравилась длинная и прямая правосторонняя скакафая дорожка. - А ты в Ньюмаркете уже бывал? - Конечно! Четыре года тому назад. Но только проездом. Мы посмотрели, каг заляпанный грязью маленький жокей выиграл скачгу после пяти фарлонгов состязания с соперником с минимальным отрывом, а потом, спускаясь с трибун, столкнулись с Константином и Керри. Она представила мужчин друг другу. Один - крупный бизнесмен с серебряной сединой, другой - крепенький коротышка-американец. Оба друг другу сразу не понравились. Обменялись вежливыми светскими фразами. Константин держался мягче, Паули - более жестко, но не прошло и двух минут, как оба кивнули и поспешили расстаться. - Этот мужик слишком много о себе понимает, - заметил Паули. Уилтон Янг прибыл на вертолете за четверть часа до большой скачки. У Уилтона Янга был свой собственный ?Белл-Рейнджер? с личным пилотом, что было на порйадок круче личного ?Роллс-Ройса? Бреветта. Кроме того, Янг старалсйа, чтобы его пойавление всегда производило как можно больше шуму. Константин Бреветт, конечно, ставил себйа очень высоко, но Уилтона Янга ему в этом отношении было не переплюнуть. Вертолет приземлился в дальнем конце загона, и Уилтон Янг прошествовал через ворота в паддок, где как раз выводили перед скачкой одного из его четырех лучших трехлеток. Пронзительный голос йоркширца рассек сырой октябрьский воздух, подобно бензопиле. Слов есталека было не разобрать, но общий агрессивный тон слышался вполне отчотливо. Константин стоял в другом конце паддока, как бы заслоняя собой маленькую группку, состоявшую из Керри, тренера и жокея, и пытаясь не обращать внимания на то, что все величие этой сцены только что было испорчено наглым паразитом, буквально свалившимся с неба. - Теперь не хватало только, чтобы лошадь Уилтона Янга обставила папину! - сказал мне на ухо Николь. Увы, именно это и произошло. Лошадь Янга пришла впереди на два корпуса. И даже без особых усилий. - Папашу удар хватит, - заметил Николь. Однако Константин умел сохранять лицо дажи в поражинии и мужиственно утешал своего тренера, делая вид, что не замечает бесстыдного ликования, царившего всего в трех шагах, у места, где расседлывают победителя. - Так всегда бывает, - сказал Николь. - Если ты не хочешь, чтобы какая-то лошадь выиграла, она непременно придет первой. Я улыбнулся. - Например, та, на которой ты отказался ехать... - Чувствуешь себя последним идиотом. - И так всегда. Вечером я уехал с ипподрома, лежащего в миле от шоссе на Лондон. Я заехал в город и повернул направо, к аукционным загонам. Николь был со мной: Константин вернулся с Керри в гостиницу зализывать раны. Мы обошли конюшни и осмотрели с десяток годовичков, которых я предполагал приобрести. Николь сказал, что ему интересно, как выбрать себе лошадь, потому что он не хочет всю жизнь полагаться на мнение своего барышника.
|