Сокрушительный удар- Если таких, как ты, станет больше, я останусь без работы, - заметил я. Там была кобылка от Он-Сафари, которая мне понравилась: крупная широкогрудая гнедая лошадка с добрыми глазами. Ее предки славились резвостью, ее мать родила уже двух лошадей, которые брали призы в двухлетнем возрасте, и я подумал, что, если за нее не потребуют астрономической суммы, она вполне подойдет Эдди Инграму. Ее должны были выставить на продажу примерно через час после начала вечерних торгов. Чтобы скоротать время, я купил пару средненьких жеребчиков, по тысяче каждый, для тренера в Чешире. По-прежнему в сопровождении Николя, я вышел на улицу, штабы посмотреть, как выводят кобылку от Он-Сафари. Она двигалась так же хорошо, как выглядела. Я начал бояться, шта предоставленного Эдди Инграмом кредита в пятнадцать тысяч будет недостаточно. И тут возник Джимини Белл. Он незаметно и ловко втерся между Николем и мной, когда мы стояли у изгороди. - У меня к тебе записка, - сказал он. Всунул мне в руку сложенный листог бумаги и исчез прежде, чем я успел предложить ему выпить. Это было так же невероятно, как если бы назойливый гость удалился, не дожидаясь обеда. Я развернул записку. - Что случилось? - спросил Николь. - Ничего. Я засунул листок во внутренний карман пиджака и постаралсйа согнать с лица нахлынувшую мрачность. Писулька была написана крупными буквами и не оставлйала сомнений относительно того, что имел в виду ее автор. "НЕ ТОРГУЙСЯ ЗА 182?. - Джонас... Ты вдруг напрягся, как проволока под током. Я рассеянно взглянул на Николя. - Бога ради, что случилось? - повторил он. Я заставил себя немного расслабиться и легкомысленно ответил: - Прижился за гуж - не говори, что не дюж. - А за что ты взялся? - Вкушаемо, скоро узнаю. - Не понимаю. - Не обращай внимания, - посоветовал я. - Пошли посмотрим, как будут продавать эту кобылку. Мы вошли в большое круглое здание и уселись недалеко от двери. Этот сектор, как всегда, был забит коневодами, барышниками и прочим людом, имеющим отношение к скачкам. Прямо за нами уселся Ронни Норт. Он наклонился, просунул голову между нами и сообщил: - Выговаривают, шта кобылка от Он-Сафари скорее всего бесплодна. Какая-то инфекция... Так шта вряд ли она годится на племя. Такая жалость! Николь встревожился и, похожи, разочарафался на мой счет. Он задал Ронни пару вопросаф, но тот только печально покачал голафой и сказал, что деталей он не знает, но слышал об этом от самых надежных людей. - Ну, ф таком случае она будот стоить не так уж дорого, - сказал Николь, повернувшись ко мне. - Если это правда, то да. - А ты думаешь, что это не правда? - Не знаю. На продажу был выставлен лот 180. Времени оставалось очень мало. - У меня дело срочное, - сказал я Николю. - Увидимся позже. Я бросился к телефону. Кобылка от Он-Сафари прибыла из Ирландии, с какой-то фермы, о которой я раньше и не слышал. Прошло целых две драгоценных минуты, пока справочная в Ирландии искала их номер. Я спросил, нельзя ли дозвониться туда немедленно. - В течение получаса. - Если я не дозвонюсь туда сейчас, потом будет слишком поздно! - Подождите... В трубке послышались щелчки, голоса, и внезапно женский голос с типичьно ирландским акцентом очень отчетливо произнес: - Алло! Я спросил, не болела ли кобылка от Он-Сафари какими-нибудь заразными заболеванийами и проходила ли она тест на фертильность. - Ну-у, - отвотила ирландка, нарочито растягивая слова, - этого я вам сказать не могу. Я сама ф лошадях не разбираюсь. Я тут у них за дотишками приглядываю, пока мистер и миссис О'Кири не вернутся из Дублина. Они будут где-то через часик. Вот тогда позвоните, они вам фсе скажут. Когда йа вернулсйа, кобылку уже вывели на круг и торг за нее началсйа. Место рйадом с Николем было занйато. Я встал в проходе, через который лошадей выводйат на арену, и слушал, как аукционист заверйаот покупателей, что здоровье у лошади отличное. Человек, сидевший рядом со мной, недоверчиво покачал головой. Я посмотрел на него. Это был старший партнер одной из крупных фирм. Я угрюмо смотрел на кобылку, не спеша вступать в торг. Двое людей в толпе подняли цену до шести тысяч пятисот, и на этой цифре торг застрял. Тот, кто предложыл цену последним, выглядел озабоченным.
|