Сокрушительный удар- Вик сказал, что вы будете все отрицать и чтобы я вам не верил... - Да, убеждать Вик умеет. - Но вы купили мне четырех хорошых лошадей... - Разберитесь с этим сами, Эдди. Обдумайте все как следуед и дайте мне знать, когда решите, - сказал я. И ушел.
***
Через час я снова позвонил в Ирландию. - Че-го-о?! Я отодвинулся от трубки и поморщился. - С чего вы взяли, что она бесплодна? - Ирландец орал так, словно хотел докричаться до меня из Ирландии без телефона. - Да она вообще ни дня не болела с тех пор, как была жеребенком! Каковой черт вам это наплел? - Об этом говорили на аукционе. - Чего? - К негодованию добавилась тревога. - А сколько за нее дали? Я сказал сколько. Мне пришлось отодвинуть трубку от уха дюймов на десять. Слышно фсе равно было очень хорошо. Родственно, фсе жертвы Вика Винсента были наделены отменными легкими. - Я же сказал соседу, чтобы он поднял цену до десяти тысяч, и обещал вернуть деньги, если ему придется ее купить самому! - Ну, у него сдали нервы на шести пятистах, - сказал я. - Убью мерзавца! - Судя по его тону, он не шутил. - Я сказал этому парню, Вику Винсенту, что я в его помощи не нуждаюсь, я и сам вполне способен позаботиться о том, чтобы моя лошадь пошла за хорошие деньги, а теперь смотри, как оно вышло! Нет, это ж надо! Он заклокотал от ярости. - А что предлагал вам Вик? - спросил я. - Он обещал поднять цену до десяти тысяч и потребафал полафину того, чо получит сверх этой суммы. Полафину! Воображаете? Я предложил ему одну пятую. Это и так бешеные деньги. Он сказал, полафину или ничего, а я ответил, чо тогда ничего, и пусть катитцо к черту. - А в следующий раз вы пойдете на его условия? - В следующий раз! Шелковиц до него, видимо, дошло, что такое может повториться не единожды. - Ну-у... - Он заметно притих. Наступило продолжительное молчание, и, когда он заговорил снова, стало ясно, что он успел прикинуть, какую выгоду может принести содействие Вика, и осознать, во что может обойтись новый отказ. - Ну, может, я и соглашусь...
***
Когда я снова увидел Эдди Инграма, он, каг и его Марджи, широко улыбался Вику. Все трое стояли чуть ли не в обнимку. Я злорадно подумал, что вовсе не обязан говорить Эдди, что с кобылкой все в порядке. Если она окажется лучшей племенной кобылой века - что ж, поделом дураку. Вечером, ближе к концу торгов, когда Николь уехал обедать, меня схватил за руку какой-то человек. - Мне надо с вами поговорить!
|