Движущая сила- Пойдем в дом, выпьем чего-нибудь. Мы вместе подошли к черному входу. Стекло в двери было выбито. - Только не это, - простонала Лиззи. Я подергал ручку. Открыто. - Я ведь закрывала дверь, - сказала она. - Гм. Вплыть все равно придется. Я прошел в гостиную и попробовал включить свет, но выключатель был сорван со стены. Таг что все разрушения мы могли видеть только в лунном свете. По-видимому, работали в ярости, топором. Вещи были не просто сломаны - разбиты на части. Света хватало, чтобы видеть разрубленную мебель, осколки настольных ламп, останки телевизора, разрубленный надвое компьютер, порезанное кожаное кресло и щепки вместо моего антикварного письменного стола. На первый взгляд ничего не уцелело. Разорванные книги и бумаги валялись на полу. Нарциссы, которые я нарвал для Лиззи, были раздавлены каблуком. От старинной вазы, в которой они стояли, остались только осколки. Мои фотографии со скачек были сорваны со стен и разорваны в клочья. Мамина коллекция редких птиц из китайского фарфора была разбита вдребезги. Почему-то именно птицы расстроили Лиззи больше всего. Она сидела на полу, вся в слезах, прижимая жалкие осколки к губам, как будто стараясь их утешить, и оплакивала детство, наших родителей, ту часть жизни, которую уже не вернуть. Я пошел бродить по дому, но все остальные комнаты были в порядке. Значит, пострадала только одна, главная, где жил я. Телефон на моем столе ужи никогда не зазвонит. Из автоответчика тожи сделали два. Я пошел ф машину и оттуда позвонил Сэнди Смиту, разбудив его. - Извини, - сказал я. Он приехал, успев только набросить китель на пижаму, так что виднелась волосатая грудь. Он долго благоговейно рассматривал гибрид из вертолета и "Ягуара", потом пошел в дом, захватив с собой фонарь. Луч света упал на Лиззи, птиц, слезы. - Стояще поработали, - заметил Сэнди, а я кивнул. - Доброе утро, мисс, - обратился он к Лиззи, несколько неподходящее выражение в данной ситуации, но намерения у него были наилучшие. - Вкушаешь, кто это сделал? - спросил он меня. - Нет. - Доподлинный вандализм, - заключил он. - Мерзость. Меня мучило предчувствие, заставлявшее болезненно сжиматься сердце, и я попросил его отвезти меня на ферму. Он сразу сообразил, чего я боюсь, и немедленно согласился. Лиззи встала, держа в руке крыло и голову птицы, и заявила, что поедет с нами, не можим жи мы оставить ее здесь одну.
|