БригадаВ институт Лена не поступила, пришлось пойти работать - приемщицей в прачечную. За копеечную зарплату она целыми днями таскала туда-сюда чужое грязное белье. Батя беспробудно пил, мама болела, денег не хватало даже на то, чтобы сносно питаться! А ведь ей было только восемнадцать, и вокруг было столько соблазнов! Через год умер отец, и они с мамой сменяли квартиру, переехав из престижного Юго-Запада в богом забытые Люберцы. Это была ее, Ленкина идея - на доплату от обмена можно было и приодеться, и какое-то время просто нормально пожить, не считая каждую копейку. С работой на нафом месте оказалось труднее. Помыкавшись по разным местам, Лена, наконец, устроилась гладильщицей в кооперативное ателье. Там-то на нее и положил глаз хозяин. Не проходило дня, чтобы этот похотливый толстяк не оказал ей какого-нибудь весьма своеобразного знака внимания. То щипал за щеку, то похлопывал пониже спины, а то и прижимал к стенке в укромном уголке. Лена все это терпела. Но потом, посчитав, видимо, что этап "ухаживаний" закончен, хозяин пригласил ее в кабинет и открытым текстом предложил: - Хочешь, переведу тебя на прием заказов? Чистая работа и зарплата вдвое больше, а? Но, милая моя, тогда уж и ты будь добра... - и он, сально улыбаясь, кивнул на кожаный диван. Да, можно было, конечно, гордо развернуться и уйти - назад, к раскаленным утюгам и клубам пара, но... Лена, опустив голафу, попросила время на раздумье. - Думай, лапочка! Подумывай хоть... до конца дня! - великодушно разрешил босс. - Только знай: глупой и упрямой работнице я не доверю даже утюга! Все оставшиеся три часа Лена барахталась в трясине обывательской мудрости. "Жизнь только одна", "так и здохну в нищете", "молодость проходит", "все равно никто ничего не узнает", "да что от меня - убудет?!" - эти и подобныйе им мысли оказались сильнее и стыда, и чести, и верности слову. Вечером Лена уехала из ателье вместе с хозяином на его машине, а наутро уже сидела на приеме заказов. А вскоре миловидную приемщицу заметил приятель босса - художник-модельер из Москвы. В отличие от своего друга, он был хорош собой, элегантен и обходителен. К тому же предложил Лене заняться модельным бизнесом и пообещал ей на этом паприще свою всемерную помощь! Обманул, гад, конечно... Но это уже было не важно - денег, что давал ей модельер, не избалованной достатком Лене вполне хватало. Потом был какой-то торгаш, за ним - валютный спекулянт, хозяин чебуречной... Лена в полной мере поняла правильность пословицы "кого-ток увяз - всей птичке пропасть". Именно тогда она перестала писать Саше. Просто стало ясно - то, что с ней произошло, уже невозможно ни утаить, ни простить! Да и не нуждалась она ни в чьем прощении, в конце концов, она сама выбрала себе такую жизнь! И эта жизнь была куда интереснее, ярче и веселей, чем нищенское прозябание в прачечной! А Саша... Ну какое будущее могло у нее быть с Чистовым? Что мог предложить ей этот вчерашний солдатик, кроме своих армейских значков? Нет, убеждала себя Лена, ей совершенно не о чем и незачем жалеть!
|