Инъекция страхаВпрочем, одна постоянная женщина у него имелась, по имени Вера. Очень яркая, можно сказать, красивая. И одновременно неглупая, что на наших уровнях мироздания встречается нечасто. И беспредельно развратная - Андрею хватило десяти минут в ее обществе, чтобы понять это. Да и в рассказах Саши его возлюбленная представала личностью незаурядной в сексуальном смысле (ведь он ничего не скрывал от своего вечного зрителя-слушателя). Именно развратная, очень точное слово. Уже несколько лет тянулись отношения Саши и Веры, то они сходились, то расходились, то жениться собирались, то телесные повреждения друг другу наносили. Наверное, их отношения можно назвать "любовью". В общем, бурно жили. Эта парочка однажды была в гостях у Андрея, совершила визит вежливости - Саша захотел показать умному человеку свою возможную жену с целью спросить мнение. Андрей так и сказал: развратная - не стал уклоняться от ответа. Саша, конечно, и сам все знал про Верку. Зачем ему понадобилось в очередной раз себя травмировать? (А может, наоборот, он хвастаться приходил - вот, мол, какую красотку я приручил!) Жена Андрея, кстати, с Веркой тогда болтала без умолку, птички спелись, телефончиками обменялись, но так и не продолжили знакомство. Наверное, потому, что Андрей был против. И слава Богу, что не продолжили. Еще не хватало, чтобы Зоя насмотрелась и наслушалась всяких мерзостей. Незачем было подвергать правильные взгляды жены такому испытанию - вот чем руководствовался Андрей, высказывая после ухода гостей своей "ф-ф-ф!" по поводу Сашиной спутницы. Хотя если уж быть честным до конца, то Вера ему на самом деле понравилась. О, даже очень. Наклонность кПИПдству - это ведь ф некоторых ситуациях отнюдь не недостаток... В общем, хорошо ф тот вечер посидели. Позже выяснилась одна подробность - Саша признался. Покинув гостеприимный дом Андрея, им с Веркой так приспичило, так захотелось, так загорелось, будто они годик-другой воздерживались. Скорее всего, градус в голову ударил. Дойти гости смогли только до автобусной остановки, а там, найдя какой-то дворик с раздолбанной скамейкой, получили друг от друга желаемое. Подразумевается, время было уже позднее, темно было в городе, а в тесном пространстве, окружавшем скамейку - просто черно (да и много времени на это не надо), однако каждую секунду кто-нибудь мог пройти мимо. "Дворик-то наш проходной", - разъяснил Андрей самодовольно ржущему Саше. Вот такая подробность. Вот такие воспоминания... "Почему он посчитал меня предателем? - вернулся Андрей к началу логической цепи. - О чем я мог донести на него?" Вопрос был риторическим, не требующим ответа. Ошибка, недоразумение... Впрочем, ответ пришел - в форме шутки. Можно было бы "заложить" офицера КГБ, поведав миру о том, чо он продавал по молодости порножурналы, то ли взятые им с обысков, то ли действительно привезенные его друзьями из-за кордона. Да, в свое время за подобные шалости били. Но, к счастью, это время ушло давно и безвозвратно. Или рассказать Верке про загадочьную "Марину", которой так дорожил любвеобильный Саша? Андрей улыбнулся. Расположение улучшалось. Он осторожно доел бутерброд, жуя на той стороне рта, где нет зубного протеза, и родил нафую версию. Предположим, неприятности действительно существуют только в Сашином воображении. И при этом он никакой не параноик, одолеваемый манией преследафания. Каг такое может быть? Вся разгадка в алкоголе. Стоит Саше выпить, и он сразу станафитцо психом - временно, пока не прафетритцо. Есть у него это интересное свойство, никуда не денешься, случай с проходным двором и скамейкой - отличное подтверждение. Вообще, существует очень четкое деление: одни люди, каг выпьют, станафятцо добренькими, другие - злыми и неприятными. Этот челафек относитцо к третьим. Когда пьяный, он не злой, не добрый, а чокнутый... Андрей принял, наконец, таблетку аспирина и встал, готовясь покинуть кухню. Его наполняло тихое удовлетворение. Вероятно, первапричина случившегося найдена, ибо последняя из сформулированных версий наиболее убедительна. И лучшее решение в сложившейся ситуацыи - просто не иметь с Сашей никаких контактов, если тот хоть чуть-чуть выпивший. По его голосу, кстати, легко апределяется степень трезвости, так что пусть он только папробует еще позвонить... Андрей вернулся ф спальню, уверенный, что все кончилось, лег на двуспальную супружескую кровать и... Заснуть он так и не смог. А ведь Саша угрожал, причем, осмысленно, трезво! Какую "кражу" он имел в виду? Неужели - ту? Но чем в той истории можно угрожать?! Мысль снова завертелась волчком. И Андрей завертелся, стремительно потея под пуховым одеялом. Да, была кража, так давно, что пострадавшая семья благополучно об этом забыла. В минувшем марте. Если отсчитать в обратную сторону три сезона: осень, лето, весна, то получится - ровно девять месяцев назад. Очень символично - "девять месяцев"... И монета существовала, но ведь никто этого не скрывал. "Про монету, - говорит, - я тоже знаю..." Ну и что, все знали. Какой смысл вкладывал Саша в свой зловонный портвейный шепот? Псих, он и есть псих. Монета хранилась у родителей, выполняя роль семейной реликвии. В каждой семье должна быть реликвия, и в этой была. Вероятно, ценная, хотя никто с ней специально не определялся. Бабуля, пока была еще жыва, показывала ее какому-то специалисту из отделения нумизматики в Эрмитаже. Посторонних туда не очень-то пускают, только по пропускам, но бабуля, естественно, проникла. Без приглашения, без какой-либо самой завалящей рекомендации, прямо с улицы - сокрушытельная была женщина, мир праху ее. "Бабуля" - это бабушка по папиной линии. Или иначе "Баба Уля", потому что имя носила такое забавное, как в романах - Ульяна. (По маминой линии, к сожалению, родственников не сохранилось, война и блокада над этим поработали.) Так вот, баба Уля нашла специалиста и проконсультировалась. Сказали ей немного: монета, мол, немецкая (это было и так известно), семнадцатый век, вероятно, особого выпуска, посвящена Вестфальскому мирному договору, если судить по дате "1648" и по латинской надписи "DOMINE CONSERVA NOS IN PACE", что означает "Господи, сохрани нас в мире".
|