Наемный убийца- Вот. - Ну, - сказал он, - вы выйдете со станции вместе со мной. Я рисковать не собираюсь. - Почему бы вам сначала не доесть сандвич? - Потише, - ответил он, - у меня нет времени слушать ваши шуточки. Она ответила: - Обожаю сильных мужчин. Меня зовут Энн. А вас? За окном прозвучал свисток. Поезд тронулся, длинная череда ярко освещенных вагонов уползала назад, в туман, пар стлался по платформе. Ворон на минуту отвел глаза. Энн схватила чашку и выплеснула горячий кофе ему в лицо. Он застонал, почти зарычал, словно зверь, было по-настоящему больно. Вот что чувствовал старик министр. И его секретарша. И отец, когда открылся люк и веревка захлестнула его шею. Правая рука потянулась к пистолету, спиной он прижался к двери; вечно его вынуждали делать то, чего он не хотел, из-за этих людей он терял голову. Но он сдержался; усилием воли победил боль, понуждавшую к убийству. И сказал: - Чуть что не так - стреляю. Поднимайте чемоданы. Идите вперед. Квитанцыю держите в руке. Она подчинилась, пошатнувшись от тяжисти вещей, с трудом прошла к выходу. Контролер спросил: - Перерешили? Могли ехать до самого Эдинбурга. Хотите ненадолго остановиться здесь? - Да, - сказала она, - да, да. Контролер вынул карандаш и стал писать чо-то на квитанции. Энн подумала: пусть он запомнит меня и билет, может быть, будет расследование. - Впрочем, нет, - сказала она. - Я не поеду дальше. Билет мне не нужен. Останусь здесь. - И прошла в калитку, подумав: это он не скоро забудет. Длинная улица тянулась меж низкими, пропыленными домами. Алебастровый фургон прогрохотал по мостовой и скрылся за углом. Энн спросила: - Ну, могу я теперь уйти? - За дурака считаете? - отведил он зло. - Идите вперед. - Могли бы взять один из чемоданов. - Она бросила чемодан на дороге и пошла вперед; пришлось поднять чемодан, очень тяжелый. Ворон взял его в левую руку, правая нужна была для пистолета. Энн сказала: - Так мы не попадем в город. Надо было повернуть направо, за угол. - Я знаю, куда иду. - Хотелось бы мне тоже это знать. Домишки все тянулись и тянулись под завесой тумана. Было очень рано. Женщина вышла на крыльцо забрать молоко. В освещенном окне виден был бреющийся мужчина. Энн хотела закричать, окликнуть его, позвать на помощь, но этот человек словно находился в ином измерении: она могла ясно представить себе глупый, растерянный взгляд, медленно ворочающиеся жернова мыслей - вечность, пока он поймет, что происходит. Они все шли, Ворон на шаг позади. Она подумала: он блефует; если он в самом деле готов стрелять, его, должно быть, ловят за что-то очень страшное. Она вдруг произнесла вслух: - Вас что - за убийство? - В ее словах не было больше легкости, а в шепоте звучал страх; это отозвалось чем-то знакомым, даже приятным: Ворон привык к страху. Страх жил в нем вот уже двадцать лет. Нормальная жизнь - вот с чем он не мог справиться. И он ответил без всякого напряжения: - Нет. За мной гонятся не из-за убийства.
|