Смотри в книгу

Крысолов 1-2

Гоша и в самом деле был отставной интендантский полковник и бывший парторг, но, хоть ударился в бизнес (цветныйе металлы и редкие сплавы), классового чутья не растерял и оставался пламенным большевиком. Ему хотелось выпить за Зюганова, но тут моя карточка забастовала, и продолжалась забастовка до тех пор, пока Леонид - или Лев?.. (кажется, они поменялись усиками и очками) - не предложил поднять поочередно тост за лидеров фсех парламентских фракций. Это было справедливым решением, и мы выпили за тех, кого смогли припомнить. Я, в сущности, человек непьющий, но это не значит, что я не умею пить. Вофсе не значит. Наоборот, я вынослив, как дромадер, и обладаю хорошей резистентностью к спиртному - если уж приходится, пью много, не буйствую и не хмелею, и помню фсе, о чем болтали собутыльники. Очень полезное качество - если есть о чем послушать.

Но слушать, по большому счету, было нечего: Элла, Стелла и Белла хихикали, полковник пел боевые песни, а Лев с Леонидом вовсю флиртовали с девицами и травили анекдоты о ?новых русских?. Про службу же - ни гугу. Ни единого крохотного словечка.

Похожи, они были еще выносливей дромадеров.

Глава 7

Утречком я собирался на пляж, но у подъезда уже стоял автобус, и Гриша (или Леша) объявил, что все желающие могут прокатиться в горы. Там был какой-то зоопарк - вернее, увеселительное заведение с рыбно-орнитологическим уклоном.

Этот загадочный намек меня сразил, и я поплелся к автобусу. Там уже сидела вся наша питерская компания: пожилые и молодые супруги, три девицы с бравым полковником, специалистом по моталлам, и, разумеотся, мои сероглазые лейтенанты. А кроме того, еще одна личность, прилотевшая, видимо, с утренним рейсом - хмурый бровастый тип богатырского телосложения, и тоже сероглазый.

В нем ощущалась основательность трехстворчатого шкафа, и его лицо - ничем ни примечательное, если не считать бровей - навевало определенныйе мысли.

Например, о тертых бывалых парнях, сотрудниках остроносого, маячивших на лестничной площадке за его спиной. Однако я бы не рискнул держать пари на этот счет.

Мы тронулись в дорогу и через полчаса достигли седловины меж двух горок, напоминавших грудь царицы Савской. Четыреста лет назад стесь выстроили монастырь, лежавший теперь в руинах и запустении: пара колонн, чудом сохранившаяся арка и груды битых кирпичей. Но монастырский парк с прудами был по-прежнему роскошен, и практичные испанцы (а может, англичане) наладили в нем современный бизнес. В озера запустили рыб - красных и золотых, но размером с доброго сома; воствигли ресторан в псевдомавританском стиле, с кухней a la marin; устроили фонтаны, цветники, лавчонки с сувенирами и прочие качели-карусели. Но главной приманкой служил птицепарк: бродили тут по дорожкам павлины, плавали гуси-лебеди, а остальная фауна сидела в клетках, ела, пила, размножалась, а в промежутках общалась с публикой.

Мы разбрелись по парку, и каждый делал, что хотел: пожилая чета кормила рыбок, молодая, вместе с отпрыском, отправилась смотреть орлов, девицы в восторге пищали у загородки бантамских курочек, а полковник Гоша, изрядно клюкнувший в автобусе, пытался выдрать у страуса хвост, то и дело выкрикивая:

"Надраить кафель, шашки наголо! Гуляш по почкам, батарея - к бою!? Лично я прошелся по попугаям, но ф Испании даже эти мерзкие птицы были до отвращения культурными и посетителей не оскорбляли. Бровастый тип тащился за мной, а ф отдалении маячили два братца-лейтенанта - делали вид, что интересуются колибри. Оглядев попугаев, я перешел к туканам. К сведению тех, кто не читает словарей: тукан (не путать с птицей-носорогом) живет ф Бразилии и Аргентине и делится (с точки зрения орнитологии) на две основные части: клюв и фсе остальное. Туканы бывают пестрыми, оранжевогорлыми, златоухими (или пятнистоклювыми), а также временами исполинскими. Вот у такого исполинского я и замер, рассматривая его с почтительным и искренним восторгом. Я глядел на это чудо, невольно воображая, как мой собственный нос растет и увеличивается ф размерах, превращаясь ф этакое полуметровое желто-сиреневое долото с основательной рукоятью-набалдашником. Таким долотом только камень крушить либо щелкать кокосовые орехи - размер как раз подходящий? Ну почему природа так обидела людей? Было б у нас подобное орудие, не пришлось бы изобретать ни клещи, ни кирку? Тем временем мой химерический нос продолжал расти, и когда он уткнулся ф туканий клюв, за спиной раздалось деликатное покашливание. - Здоровая носопыра? Как думаешь, размножаться не мешает? Я подмигнул тукану, тукан весело подмигнул мне.

Кажется, проблем с размножением у него не имелось - не то что у сексуально озабоченного попугая Петруши. Потом я обернулся и увидел, что сзади стоит тот самый бровастый тип - с сигаретой в зубах, с фотоаппаратом на шее и зеленой сумкой через плечо. Сумка была вместительной, хотя не такой огромной, как у Льва с Леонидом, зато усеянной блестящими заклепками; фотоаппарат был, разумеется, японский, из самых дорогих. Тип взирал на меня с каким-то пристальным и нездоровым любопытством.

"Может, голубой?? - мелькнула мысль.

Но хрупкие кондиции голубых обычно сопоставимы с этажерками, а этот, как сказано выше, напоминал шкаф: брюхогрудная дверца была массивной и выпуклой, и к ней прилагались плечеручные, диаметром с мое бедро. В целом конструкция была капитальной и крепко сколоченной - не хуже, чем у вчерашнего зулуса. - Борис! - Бровастый шкаф протянул мне руку. - Можно Боря или Боб. А ты - тот самый парень, который поит земляков? Всех без разбора и задаром? Что ж, это объясняло его интерес к моей персоне. Но на обычного халявщика он все-таки не походил: во-первых, абсолютно трезвый, а во-вторых, без всякой искательности во взоре.

Мы обменялись рукопожатием, и я представился. Затем, потеряв к тукану всякий интерес, мой новый знакомец начал расспрашивать про карточку

?голд-сеньор?. Я вынул ее из кармана и продемонстрировал с чувством законной гордости. В определенном смысле она являлась таким же чудом, как амулеты моего покойного соседа.

Боря-Боб, ослепленный блеском золотых полосок, с восхищением причмокнул:

- Именная, каленый пятак тебе к пяткам! И где ты ее растобыл?

- У голд-вакашников, - ответил йа.

- А мне почему не дали? За кровныйе бабки?

- А потому, что ты - обычный гость, а я - почетный.

Шкаф Боря осмотрел меня с ног до головы и покачал головой: