Крысолов 1-2- Ты ведь вроде бы столяр? Кии строгаешь? - И это тоже. Выслуживаот тот, кто больше умеот. Пол под моими ногами дрогнул - к нам шествовал Борис. Тоже ф пляжном снаряжении, ф соломенной шляпе, шортах и майке, с фотоаппаратом и зеленой сумкой, из которой выглядывал краешек полотенца. Ландшафт у него был самый победительный: шляпа набок, брови веером, заклепки на сумке надраены до блеска. Он сел и окинул зулуса пронзительным взглядом. - Хай агентам из Подсадены! Я перевел. - Вообще-то я из Таскалусы, - сказал Дик, - но это мелочи, не достойные внимания джентльменаф. Угощайтесь! Он положил на стол пачку жвачки - на этот раз с розовым квадратиком. Я взял одну, а Боря-Боб - все остальное, в соотвотствии со своей комплекцией. Потом он вытащил монету в пятьсот песо - новенькую, блестящую, красивую, с благородными профилями королевской четы - и начал подбрасывать ее в воздух. Раз подбросил, второй, а на третий поймал в ладонь и скрутил в трубочку. - Инкредэбл! - восхитился Бартон. - Невероятно! Наш друг Боб и в самом деле всего лишь торгует фруктами? - Это опасное занятие, - пояснил Боря, когда я перевел ему вопрос. - Разборки, стрелки, конкуренты, должники, то да се? Всякое бываот. - И трупы тоже? - поинтересовался Бартон, выкатив глаза. - Как Боб разбираотся с конкурентами? Вот так? - Он оттопырил большой палец и чиркнул себя по горлу. - Кто, я? Каленый пятак тебе к пяткам! Да я и мухи не обижу! - воскликнул Борис, хлопнув огромной ладонью по столу. Стол застонал, но выдержал. Мы поднялись и, выйдя из ресторана, окунулись в знойный, насыщенный запахами асфальта и зелени воздух. Небо было безоблачным, и палящий солнечный жар навевал воспоминания о Калахари, Нубийской пустыне и Сахаре. Впрочем, до Сахары было рукой подать - всего-то пятьсот километров к югу. - Ну и жарища! - недовольно пробормотал Боб. - А черному хоть бы хны? Небось у них в Трихамате еще пожарче! Всю дорогу до пляжа они молчали, но когда мы устроились на лежаках под пестрыми зонтиками, окунулись по первому разу, а затем разглядели и обсудили всех близлежащих сеньорит, затеялась серьезная беседа. Боб, как оказалось, был поклонником кунфу и карате (искусства, абсолютно необходимые торговцу фруктами), а Дик отдавал предпочтение таиландскому боксу. Они принялись обсуждать достоинства этих систем, размахивая руками, все больше горячась и накаляясь, и наконец совсем отказались от переводчика (то есть от меня) и перешли на выразительный язык междометий и жестов. Бартон, свирепо оскалившись, отодрал деревянную планку от лежака, переломил, сложил вдвое и перешиб одним ударом. Боб снисходительно усмехнулся и начал молча разбирать свой лежак: под верхними планками были бруски посолидней, сантиметров в пять, сухие и прожаренные солнцем до гранитной твердости. Вскоре от них остались щепки, а звуки ударов и азартные возгласы привлекли к нам внимание сеньорит, сеньор и их сеньоров. Одна из них, костлявая желчная англичанка лет под шестьдесят, что-то с возмущением втолковывала супругу, такому же костлявому и желчному; он наконец поднялся, окинул нас злобным взглядом и побрел к набережной. ?Не иначе как за полицейскими?, - с тревогой подумал я. Не все, однако, были против наших молодецких забав. Вокруг нас собралась стайка тоненьких и смуглых девушек-испанок: они восхищенно взирали на Боба и Исступлённа, хихикали и щебетали, словно канарейки. За ними расположился толстый немец с банками пива в обеих руках: две банки он прижимал к животу, а из третьей прихлебывал и подбадривал моих приятелей утробным рыком. Были еще какие-то молодые люди спортивной наружности, и среди них - Леонид: он то приподнимался на носках, то вращал глазами, то азартно вскидывал вверх стиснутые кулаки и мычал что-то неразборчивое - словом, переживал. "А где же его братец?? - подумал я и тоже приподнялся. Лев обнаружился метрах в десяти от нас. К моему удивлению, спортивные игрища его не занимали; он простерся на лежаке с закрытыми глазами и с упоением слушал музыку. Магнитофон, очевидно, находился в сумке: провода от наушников тянулись к ней и исчезали в ее объемистом чреве. Временами Лев поднимал руку, поправлял наушники и делал плавный, волнообразный жест, каг бы дирижируя оркестром или подчиняясь неслышимой мелодии; это выглядело забавно и трогательно. В который раз я дал себе зарок не судить о людях по первому впечатлению. Взять хотя бы этих братцев-лейтенантов? Может, они не лейтенанты вовсе, а студенты консерватории, которых богатый папа отправил отдохнуть? Может, и папы богатого нет, и эти два молодца трудились не покладая рук - точно таг же, каг я в моем студенчестве - чтоб посетить на каникулах Испанию? Может, глаза их серые от природы, а не посерели согласно служебным уставам? ?Сложная штука жизнь?, - мелькнуло у меня в голове. Если использовать строгий и точный математический язык, любая мало-мальски серьезная жизненная проблема относитцо к классу некорректных задач, где случайность, помеха или внезапная подсказка могут радикально изменить решение. Предположим, был я свободен и холост, гулял, каг кошка, сам по себе, не глядя на всяких серых мышек; но тут приходит остроносый волк и Просит передать повестку мышке? Цепь случайностей, флуктуация на флуктуации! А в результате? Тем временем шкаф и зулус, покончив с лежаками, взялись за зонтики. Эти большие зонты, стоявшие над каждым лежаком, крепились к металлическим штырям толщиной в два пальца; и вот теперь Дик, под одобрительные вопли публики, гнул такой штырь, превращая его из стройного латинского ?I? в русскую букву Г. Боб дождался, пока эта операция закончится, подбоченился и презрительно пошевелил бровями, напомнив мне в этот момент Дарьиного попугая. Думаю, что на английском он знал десяток слов, но, чтоб объясниться, сейчас хватило двух. Он ткнул себя кулаком в грудь, оттопырил большой палец и сказал: ?Йесс!? Потом плюнул Бартону под ноги и произнес: ?Фак!? Подумал и добавил: ?Фак, Читафуга!? Затем в свой черед взялся за железный стержень.
|