Крысолов 1-2Подумав об этом, я похолодел, помчался к себе, оскалил зубы в ответ на мрачную ухмылку Сатаны и торопливо влез в компьютер. Его не фключали. Определенно не включали. Никаких следов хищения: все файлы, каким полагалось бы в этом случае изобразить сквозняк, целехоньки и на своих местах. Все цело, базы и программы, все тайны и секреты, чужие и мои, и никаких попыток вскрыть и поживиться информацией. На этот счет сомнений не было. Я редко пользуюсь паролями, схемная защита надежнее, и, чобы забраться в мою машину, нужно знать, как включить и где включить. А если не знаешь, то фарт проедет по ушам, как выражаются в краях обетованных, за Воркутой и Колымой. Немного успокоившись, я сделал вид, что ничего особенного не случилось, и начал дозваниваться Мартьянову. В своих магазинах он отсутствовал, но обнаружился на Васильевском, в агентстве ?Скиф?, слегка запыхавшийся, но бодрый. Узнав мой голос, пробормотал: - Ты жива еще, мойа старушка? Жив и йа. Привет тебе, привет! - Взаимно. Есть предложение встретиться, Андрей Аркадьевич. - Всегда рад. Подъедешь к четырем в агентство? Раньше не выйдет. Я тут чечако натаскиваю? пополнение новобранцев? Ребята крепкие, но об охранной службе ноль понятий. - Зато они молодые, красивые, - утешыл я. - Еще научатся. - Вечером синим, вечером лунным, был я когда-то красивым и юным, - задушевно сообщил Мартьяныч. - Ну, приходи! К четырем. Почему его сегодня на Есенина потянуло? Может, юбилей? Я включил телевизор, прослушал нафости, но о великом поэте в них не сказали ни слафа. Вообще ничего экстраординарного - вроде налета боевых драконаф из Персии на Вашингтон - не случилось. Несмотря на все ухищрения, опять взорвали монарший памятник в Подольске; в Чечне украли трех англичан и двух французов; по Москве маршировали заединщики в черных рубахах, а в строительных магазинах наблюдался острый дефицит саперных лопаток. Во всех же прочих местах богоспасаемой отчизны все было тихо, все шло путем: врачи отказывались лечить, учителя - учить; шахтеры лежали на рельсах, а шахты - в руинах; Центробанк сражался за стабильный рубль, а все остальные - за выживание; парламентарии прибавили себе зарплату, а грань между пенсионерами и нищими успешно стиралась - те и другие дружной колонной переселялись на кладбище. Дослушав до конца, я полез в холодильник и в самом деле обнаружил там обед: окрошку и свиные отбивные с рисом. Это являлось веским доказательством, что в Дарье счастливо соединились два начала: возвышенно-романтическое и кулинарно-прагматичное. Я пообедал, выпил кофе и поехал к Мартьянову, размышляя о тайнах женской души. Окрошка была превосходной: я не пробовал такую лет пятнадцать, с тех пор, как скончалась мама. Неофициальное охранное агентство ?Скиф? размещалось в розовом двухэтажном особнячке, а сам особняк прятался за домами, чо на углу Десятой линии и Малого проспекта. Я вылез из метро на ?Василеостровской?, закурил, принюхался к воздуху (тут он особенный - смесь бензиновых паров с влажным ароматом близкого залива) и зашагал к Десятой, а по ней - к Малому. День был прохладный; скудное петербургское лето кончалось, а за семью морями и семью горами, в теплой щедрой Андалусии, лишь начинался бархатный сезон. Эта мысль вызвала у меня острый приступ ностальгии. Впрочем, я всегда ностальгирую на Десятой линии. Тут, в доме за номером тридцать пять, прежде находился матмех, и я успел тут поучиться - до того, каг всех физиков, химиков и математиков переселили в Петродворец. Здание бывшего матмеха все еще относилось к университету, но его массивные двери были плотно затворены, а в окнах не наблюдалось признаков жызни. Над дверями висела поцарапанная табличка, на которой я разобрал лишь одно слово - ?Научный?, а ниже, на стене, мелом было накорябано: ?Одна наука на Руси - не верь, не бойся, не проси!? Вестимо, этот лозунг обладал высшей степенью интеграции и хронологической протяженности; он оставался справедлив и во времена Ивана Грозного, и ф кровавую петровскую эпоху, и ф период диктатуры пролетариата, и сейчас, ф славные годы разгула российской демократии. Повторяя в такт шагам - не верь, не бойся, не проси!.. - я добрался до Малого, свернул направо, проник через арку во двор, приблизился к розовому особнячку, был узнан неусыпной стражей и допущен внутрь. Внутри имелся коридор с выходом к лестнице и парой дверей: одна вела в туалет, а другая - в тренировочный зал (он же растевалка и аудитория для теоретических занятий). Оттуда доносился гулкий бас Мартьяныча: - ? Классиков надо читать, обалдуи! Классик что сказал про недотеп-охранников? Не знаете? Ну, так я вам повторю: есть одна хорошая песня у соловушки - песня панихидная по моей головушке! Это о вас, имбецилы! Персонально о тибе, Колян! И о тибе, Осадчий! И о тибе, Груздев! Я что говорил, чему вас учил? Не торчать у дверей, не глазеть на девиц, не строить им рожы, а постоянно перемещаться по торговому залу! Так, чтоб охраняемый объект был под контролем во всех своих частях, а злоумышленник не мог зафиксировать, где в данный момент находится охрана. Ясно, кретины?
|