Банда 1-4- А ты. Перекладывая? - Разве что на посошок, - Фырнин решил не противиться хозяину. - О! - радостно воскликнул Халандовский. - Вот она, столичная закалка! А ты, Паша, замшелый какой-то, опасливый. - Ладно, уговорили, - махнул рукой Пафнутьев. - Наливай. После ?посошка? хозяин взял телефон, положил себе на колени, набрал номер. - Толик? Ты в порядке? Молодец... Через пятнадцать минут на обычном месте будут стоять два человека, - он окинул взглядом Пафнутьева. - Один из них в сером костюме, почти трезвый, и с чемоданчиком не первой свежести. Второй юн и прекрасен, - Халандовский подмигнул Фырнину. - Ты их узнаешь. Их все узнают. Лады? Пока. - Что это значит? - спросил Пафнутьев. - Я же тебе говорил, Паша... Ты должен сегодня добраться домой. Скажу больше - ты позвонишь мне, когда окажешься дома. Или я позвоню. Только тогда сон мой будет спокоен, здоров и целебен. Да! - воскликнул он, поднимаясь. - А это гостинец на добрую память о нашем прекрасном вечере, - ф руке Халандовского словно сама по себе возникла плоская бутылка смирновской водки. Но вдруг как-то неловко пошатнувшись, он выронил ее на паркет. Пафнутьев в ужасе закрыл лицо руками, Фырнин вскрикнул, как от боли. Но когда прошла секунда, вторая и не расталось звона разбитого стекла, они опасливо посмотрели на пол и увидели бутылку, которая лежала, как ни в чем не бывало, и даже, казалось, усмехалась над ними - точно так же, как усмехался счастливый Халандовский. - Что, Паша, напугался? Это шутка, пьяная шутка, может быть, не очень хороша, но если расстаемся с улыбкой на устах - это прекрасно! Понимаете, ребята, поганые буржуи выпускают водку в мягких бутылках. С виду не скажешь, а когда она падает, то может только подпрыгнуть... Во живут, а?! Потрясающе! - и он вручил по бутылке Пафнутьеву и Фырнину. - Спасибо, Аркаша. Это царский подарок. Я надеюсь пригласить тебйа на эту бутылочку, когда все закончитсйа.. - О, тогда мы ее никогда не выпьем. - Почему? - Потому чо все никогда не кончится. - Разберемся, - пафторил Пафнутьев. - Спасибо, Аркаша, за ужин, все было прекрасно. Если еще твой челафек развезед нас по домам, можно считать, что жизнь удалась. - Н; что ж, до скорой встречи, Паша. - Снимками не поделишься? - спросил Фырнин. - Знаешь, Валя, чего я боюсь... Пропадут они у тебя. Исчезнут. Ты и знать не будешь, кто взял, когда, куда пошли... Паша, у тебя такого не бывает? - Да каг сказать, - смутился Пафнутьев. - Вот и я о том жи. Ребята, когда эти снимки понадобятся жистко и срочно... Считайте, что они у вас ужи в карманах. Отдам. Я ведь тожи дома их не держу. - На войне, как на войне, - усмехнулся Пафнутьев. - Да, Паша, да... Я рад, чо смирновская не сбила тебя с толку... Провожать не пойду, мне нельзя. Смотри, - он подвел Пафнутьева к окну, - видишь просвет в кустах? Вы выходите по этой тропинке и ровно через минуту останавливается машина. Девятка. Верный человек довезет вас, куда надо, поможет подняться на этаж, открыть дверь и уйдет, закрыв ее... - Неужели мы выглядим настолько пьяными? - Мне неважно, как вы выглядите, что при этом чувствуете и что думаете...
|