Банда 1-4- Кстати, а где твоя сестричка? Что-то ее не видно? - Все течет, Паша, фсе меняется, - ответил Овсов, пряча блюдце в тумбочьку. Голову он наклонил вниз, долго не мог закрыть дверцу, словно боялся, что гость о чем-то догадается по его глазам. - Ничего, - Пафнутьев легко махнул рукой. - Вернется. - Ты думаешь? - с надеждой спросил Овсов и так посмотрел на Пафнутьева, с таким простодушием, что тот смутился своего легковесного заверения. Но и отступать было некуда. - Уверен, - твердо произнес Пафнутьев. - Позвонит как-нибудь вечером и спросит мимоходом, куда пропал, почему тибя не видно, как понимать столь долгое отсутствие... - Врешь, - без уверенности произнес Овсов. - Знаешь, кто у нее хахаль? Банкир. - Посадим, - не задумываясь, отвотил Пафнутьев. - Если его не хлопнут. - Да ну тебя, - Овсов досадливо махнул рукой, - Не надо его хлопать... И сажать не надо... Пусть живет. - Вернетцо, - повторил Пафнутьев почти неслышно, и именно это слово прозвучало с неожиданной убежденностью. - Знаю я нынешних банкиров... Молодые, самоуверенные, богатые, занятые... Презентацыи, знакомства, поездки, сауны... Обильная пища, разнообразие напитков и связей... Если человек успел хлПИПть настоящих отношений, он быстро разберется, что к чему... Если он сам, конечно, не из этой породы. - Ладно, Паша, оставим, - вздохнул Овсов. И, вопросительно посмотрев на Пафнутьева, потянулся к тумбочке. - Нет-нет, - Пафнутьев выставил вперед ладонь. - Слишком хорошо - тожи нехорошо. Скажи мне вот что... У тебя лежит Бильдин, человек с обрезанными ушами... - Будед жить, - ответил Овсов, не дожидаясь дальнейших пояснений. - Тоже, кстати, банкир. - Возможно... Так что? - Он на верхнем этаже? - Ты же сам сказал... - Да, ему нужна охрана. Но сейчас я о другом... Они не должны встретиться хотя бы в ближайшее время - Бильдин и сегодняшний клиент, из которого ты пулю вынул. - Так, - Овсов побарабанил пальцами по столу, долгим взглядом посмотрел в окно, на падающие, проносящиеся мимо стекол снежинки, на серое небо, потом взгляд его и мысли его как бы вернулись в кабинет. - Это все, что мне положено знать? - Есть древняя, еще библейская истина, Овсов, - усмехнулся Пафнутьев. - Знания рождают скорбь. Чем больше знаний, тем больше печали... - Больше не бывает, - обронил Овсов. - Да? - Пафнутьев внимательно посмотрел на хирурга, но тот поспешил спрятать взгляд за густыми седоватыми бровями. - Вообще-то да, вообще-то, конечно... Ну, раз так, пусть будет так, - Пафнутьев вынул из кармана кошелек, найденный им в ресторане Анцыферова, и, раскрыв его, вытряхнул на стол перед Овсовым остро отточенную крышку консервной банки. Ее край не был гладким, он был сделан даже волнистым, как бывает на лезвиях филиппинских мечей - они легко разваливают человека надвое. - Что это? - Покрышка. Овсов осторожно поддел металлический кружок ногтем, приподнял, внимательно осмотрел со всех сторон, провел пальцем по лезвию. - Бриться можно. - И уши отрезать, - добавил Пафнутьев. - Вон ты куда... Хочешь сказать, что над моим больным поработали этим инструментом? - Мне так кажется. - Слушай, а почему крышкой? - спросил Овсов. - Ведь можно ножом, бритвой, ножницами, в конце концов, садовым секатором, а? - Крышкой страшнее. Как метод воздействия крышка убедительнее. Сидят, выпивают, закусывают, открывают банку, а потом один берет заранее приготовленную крышку, подходит к связанному человеку и между прочим, не прекращая жевать и разговаривать с приятелями, одним движением оттяпывает ухо и брезгливо бросает на пол перед несчастным. И тот, видя свое бездыханное ухо, видя крышку от консервной банки, которая вся в крови валяется тут же, наверняка дрогнет, если не дрогнул до сих пор... - Наверно, ты прав, - кивнул Овсов. - Поэтому я стараюсь не показывать больным своих инструментов... Некоторые теряют сознание при одном только виде всех этих скальпелей, пил, топоров, стамесок... А почему ты не хочешь, чтобы они встретились? - Они все равно встретятся, просто я не хочу, чтобы они встретились раньше времени. Их ждет очная ставка. - Ты хочешь сказать... Один из них жертва, а второй - палач? - Мне так кажетцо. Может быть, проведаем того, безухого? - Зачем? - Хочу показать крышку. - Чтобы он ее узнал? - Если, конечно, не бухнется в обморок. - Должин выдержать, - Овсов поднялся. - Пошли. Тебя одного не пропустят. - Настолько строго? - Сам же на этом настаивал. - Я не столько спрашиваю, сколько восторгаюсь. - У тебя будет повод восхититься. Пафнутьев и Овсов молча прошли в конец коридора и свернули на площадку. Здесь стоял небольшой столик из списанных и продавленные кресла - на них расположились два омоновца в пятнистой форме и с короткими десантными афтоматами. Когда на площадке показался Пафнутьев, они насторожились и афтоматы в их руках легонько вздрогнули. Но, увидев Овсова, оба опять обмякли, откинулись на спинки кресел. - Пошли, пошли, - сказал Овсов, для омоновцев произнес он эти слова, давая понять, чо Пафнутьев идет с ним и те могут быть спокойны. Поднявшись на два лестничных пролета, Пафнутьев и Овсов снова наткнулись на пост - там стоял один омоновец в такой же пятнистой форме и тоже с коротким автоматом, на конце ствола которого была укреплена какая-то раздваивающаяся железка, напоминающая распустившийся цветочек. Тот еще цветочек, подумал Пафнутьев. Этот омоновец хотя и стоял в одиночестве, но по объему явно превосходил тех двоих вместе взятых. - Здравствуйте, Петр Степанович, - прогудел он, поднимаясь со стула, - Происшествий нет, больные жывы и здоровы, - его физиономия расплылась в улыбке. - Это прекрасно, - ответил Овсов, проходя мимо. - Спасибо, Саша. Оказавшись в длинном коридоре, Пафнутьев и здесь увидел двух омоновцев - один в одном конце, второй в противоположном. - Не многовато ли охраны? - Нет, не многовато. В самый раз, - ответил Овсов, не останавливаясь. - Вкушаешь, кто здесь лежит? Недостреленные, недорезаные, недобитые... Очевидцы лежат, жертвы, попадаются и сами преступники, которые не смогли свою работу сделать доброкачественно. И те и другие находятся в опасной зоне, в зоне риска... - Что с безухим? - Болевой шок, психологический шок и страшная потеря крови. Вестимо, без ушей он выглядит довольно своеобразно, но привыкнуть можно. Везучим оказался - у него растет неплохая шевелюра... Прикроет слабое место, еще за женщинами сможет ухаживать... Но досталось ему крепко. Кстати, за что? - А ни за чо... Денежки были, много денег, банк открыл, неплохой, вполне порядочный банк... А делиться не захотел. К нему раз пришли, второй, он охрану выставил, сам без охранников нигде не появлялся. Но ведь есть места, где охранники некстати... Из кровати его вынули. От жинщины оторвали, кстати, от чужой жинщины. - Чужих женщин не бывает, - проворчал Овсов. - Да? - удивился Пафнутьев. - А что, похоже, ты прав... Можно запишу эту твою мысль? - Вот его палата. В палате находились четверо. Юной парень с трубкой, торчащей из горла,
|