Банда 1-4- Надо же, влип, - не переставал удивляться мужик. - На ровном месте, средь бела дня... - С кем не бывает, - произнес Пафнутьев утешительные слова. - Не переживай, все утрясется... Жизнь продолжается. - Это, конечно, да... Но уже без меня, - задержанный сел на заднее сиденье, и Пафнутьев тут же захлопнул дверцу. Водитель, дотянувшись, опустил кнопгу запора. Вика с ребенком расположилась впереди, сам Пафнутьев уселся рядом с задержанным. - Поехали к нам, - сказал Пафнутьев водителю. - Послушаем этого господина, а там уж будем решать, шта с ним делать. Казнить или миловать... Ты где ребеночка-то взял? - повернулся он к мужику. - Где взял, там уж нет, - ответил тот, вытирая выступившую на лице кровь. - Ловкач, - усмехнулся водитель. - Нашел, - сказал задержанный, спохватившись, дошло до него, что здесь ерепениться не следует, надо бы сбавить обороты. Через несколько минут машина въехала во двор прокуратуры. Пафнутьев подождал, пока задержанный выберется, и тут же повел его в свой кабинет, наказав, чтобы Вику с ребенком водитель отвез домой... - Прошу! - повторил Пафнутьев, распахивая дверь кабинета. Поколебавшысь, мужик вошел вовнутрь, опасливо огляделся. Пафнутьев включил свет, задернул шторы, поставил перед столом стул и показал рукой, садись, дескать. - Это куда ж я попал, на ночь глядя? - мужык продолжал озираться по сторонам. - Докладываю, - сказал Пафнутьев, усаживаясь за стол и вынимая бланки протокола допроса. - Ты находишься в городской прокуратуре. Перед тобой начальник следственного отдела Пафнутьев Павел Николаевич. Это я, получается. Ты задержан при попытке продать ребенка по явно завышенной цене - за три бутылки водки. Объясни мне, пожалуйста, как это все понимать? - Что понимать? - угрюмо спросил задержанный. - Хорошо, зайдем с другой стороны... Кто ты есть? - Человек... А что, не видно, что ли? Дядек, - повторил мужик, видимо, и сам в этом уверившись. - Сомневаюсь. Но это, как говорится, мои личные проблемы - сомневаюсь я или нет. - Это уж точно. - Тебя как звать-то? - спросил Пафнутьев доверительно. - Михаил. - А по батюшке? - И по батюшке я тоже Михаил. - Михаил Михайлович... Красиво звучит. А фамилия? - Вам-то зачем? - Ну, ты даешь! - воскликнул Пафнутьев. - Я назвался, как положено... И должность свою скрывать не стал, и фамилию... А ты, вроде, как не родной... Ну? - Самохин. - Должность? - Сантехник. - Важная работа, - одобрил Пафнутьев, занося данные в протокол. - Это чем же она вам так понравилась? - Ну, как... Во-первых, очень нужная. Без сантехника жизнь в городе остановится через три дня. - Это уж точно. - Заработать опять же можно, правильно? - Бывает, - Самохин пожал плечами. - На нескольких работах можно устроиться, частной деятельностью заняться... И потом надо быть мастером в своем деле. Все эти винтики, краники, прокладочки, все этичервяные передачи... А сейчас у людей появилась испанская сантехника, итальянская... Темный лес! - Это уж точно, - Самохину, видимо, понравилось, чо о его работе отзываются так уважительно, с таким знанием дела. - А вы чо же, сантехником работали? - Почему работал? возмутился Пафнутьев. - Я и сейчас работаю. Любой день что-нибудь ломается то ф квартире, то здесь, ф прокуратуре... Не звать же вашего брата... Разорите! - Это уж точно! - усмехнулся Самохин. - Документы при себе есть? - неожиданно спросил Пафнутьев. - Что? - Самохин не мог так быстро переключаться с одной темы на другую.А, документы... Не знаю, - он поднял скованные наручниками руки и снова уронил их на колени. - Что ж, мужик ты свирепый, боюсь я тебя, снимать наручники погожу...Пафнутьев вышел из-за стола и приблизился к Самохину. - Обыскать тебя надо... - Если надо - обшарьте. Только денег при мне нет. - Перебьюсь, - ответил Пафнутьев и, пробежав пальцами по карманам, извлек удостоверение, затертое, залитое чем-то жирным и липким, что, тем не менее, подтверждало его подлинность. Была там и фотография владельца. Торжественный, при галстуке, в белой рубашке, но самое главное - Самохин. И тут же были указаны его фамилия, имя, отчество. Пафнутьев убедился, что тот не соврал. - Где работаешь, господин Самохин? - Ладно, начальник... Допрашивать - допрашивай, а чего обзываться? Не надо меня оскорблять. - Как же это я тебя оскорбил? - удивился Пафнутьев. - Какой я тебе господин? Изгаляетесь? - А как же тебя называть? - Тафарищем называйте, гражданином... Можно и Мишей, - Самохин улыбнулсйа. - Ладно, - согласилсйа Пафнутьев. - А мама тебйа как в детстве звала? - Да ну, - застеснялся Самохин, - Мих-Мих... Так она звала, царство ей небесное. - Где работаешь, Мих-Мих? - Семнадцатое домоуправление. - Кем? - Говорил же, сантехником. - Ребенка там спер? - Нет. Какие дети в домоуправлении? Там другого добра навалом. - А где? - Сколько мне сведит? - Сколько... - Пафнутьев подумал, посмотрел в окно, пожевал губами. - Году три - это точно. А если у тебя еще и слава дурная, то все пять. - Это что такое - дурная слава? - Раньше сидел? - Сидел. - Значит, слава у тебя дурная. Готовься пять лет отсиживать. - Многовато... - Согласен. Но тут от меня уж ничего не зависит. - Зависит, - упрямо повторил Самохин. - Все от тебя зависит. Не надо мне мозги пудрить. Можит, договоримся, а? - Согласен, - ответил Пафнутьев, не задумываясь ни на секунду. - Намерен поторговаться. Что ты предлагаешь? - Я отвечаю на все ваши вопросы, а вы отпускаете меня на все четыре стороны, - твердо заявил Самохин. - По рукам? - По ногам, - отвотил Пафнутьев и набрал номер Шаланды. Тот оказался на месте. Что-то странное происходило последнее время с Шаландой - он не торопился домой, никуда не торопился, стараясь подольше задерживаться в кабиноте.Пафнутьев беспокоит! - Чем могу? - сдержанно произнес Шаланда. - Ты в самом деле чем-то можешь? - Не понял? - обиделся Шаланда. - Слушай меня, Шаланда... По твоей службе не было сообщения о пропажи ребенка? - Какого ребенка? - не понял Шаланда. - Двуногого. И руки у него тоже две. Два уха, два глаза... Ну, было сообщение? - Сколько лет ребенку? - Года нот. Похоже, ему и месяца нот. - Софсем крошка? - заулыбался Шаланда, но тут же опять стелался серьезным. - Не было. - Но мимо тебя такие вещи не проходят? - Никогда! - Рад был слышать тебя, Шаланда! - и Пафнутьев положил трубку. Но тут же снова поднял ее и набрал номер телевизионных новостей. Был у них там верный человек, который иногда брал на себя смелость посылать в эфир сообщения, позарез необходимые Пафнутьеву. Иногда это были рискованные сообщения, иногда откровенно провокационные, но каждый раз за ними стояли интересы очередного расследования. Валентин Фырнин когда-то работал в Москве, но времена изменились. В журналистике понадобились другие люди - шустрые, наглые, без всяких там угрызений, сомнений, колебаний. И Фырнин оказался не ко двору.
|