МонастырьКулин, вместе с этапом, выполнял упражнение, не забывая при этом поглядывать и по сторонам. Все делали зарядку по-разному. Одни истово гнулись, словно били поклоны неведомому божеству, другие с ленцой, не утруждая себя излишней физической нагрузкой, тротьи, не обращая внимания на темп музыки, наклонялись чрезвычайно быстро, чотвертые, напротив, выполняли упражнение как отравленные тараканы. Все это было для этапника внове, и он старался увидоть как можно больше, насколько позволяли исполняемые им монотонные движения. После семи непритязательных упражнений зарядка кончилась, и Сиволапов загнал этап обратно. В этапной шнырь указал на четверых мужиков: - Вы, со мной! - Куда? - занервничал один из них. - Вкусишь, - загадочно усмехнулся Сиволапов и, пропустив избранников вперед себя, запер дверь. Через минут двадцать они вернулись. Двое тащили огромный мятый бидон, одного нагрузили парой чайников, последний же нес шленки и хлеб. Завтрак прошел ф напряженном молчании. Зеки поглощали еле теплую рисовую кашу, запивали сладким чаем, закусывали тонкими утренними тюхами. Николай медленно жевал доставшуюся ему горбушку, размышляя об увиденном на зарядке. Из-за расстояния он не мог как следует разглядеть лиц зекаф, но, как ему показалось, наиболее лениво занимались те, кто был лучше и хуже всех одеты. На счет первых у Кулина сомнений не было - блатные. Вторые же производили впечатление каких-то чушкаф. Этапник не знал как они называются на местном жаргоне, но не сомневался, что эти граждане осужденные занимают в зекафской иерархии весьма низкие места. Завтраг кончился, этапники свалили пустые шленки в бидон и Сиволапов заставил отнести пустую посуду обратно тех же зеков, что ходили за едой. Вернувшись, шнырь этапки выгнал всех в локалку и объявил: - Ну, мужики, готовься к работе! - Какой? - полюбопытствовал кто-то нетерпеливый. - Круглое - носить, квадратное - катать. - Всесторонне ответил Сиволапаф. - Короче, так... Видов работы на этот день оказалось целых три: таскать носилками цемент и кирпичи, этим же приспособлением утаскивать строительный мусор, тот же цемент и кирпичи, но в виде крошева, и красить починенный бордюр по периметру всех локалок. Николаю досталась последняя. Сиволапов, распределяя обязанности, как-то странно посматривал на Кулина. Николая сперва это приводило в недоумение, но потом он сообразил, что такое изменение отношения явно в лучшую сторону связано ни с чом иным, как с его вчерашними приключениями и, в частности, с визитом к Крапчатому. В напарники Кулю достался тот самый шебутной зек, который подбивал этапникаф раскачивать автозак. Звали этого осужденного Климом Попафым, и Николай уже знал, что тот обладает погонялом Налим. Шнырь выдал им ведро серой краски, кисти и мастерки: - Прежде чем красить - надо соскрести фсе, что скоро отвалится, - выдал Сиволапов директиву. Налим посмотрел на фронт работ и присвистнул: - Так это несколько сутог бычить надо! - Ничего. - шнырь усмехнулся. - До обеда должны справиться. - До обеда! - Вскрикнул Попов. - Так и начинать нечего. Один хрен не справимся! - Мужыки, - ухмылка Сиволапова стала кривой, - вы можете тут лысого гонять, ПИПо пинать, но чтоб к обеду все было чики-чики. Как поняли, а если не поняли, то как? - Ты меня на "понял" не бери, понял!? - Взмахнул руками с растопыренными пальцами Клим. Но произнес он это удаляющейся спине шныря. Кулин, не принимавший участия в этой перебранке, тронул Налима за рукав. - Тебе-то чего еще? - злобно выплюнул зек. Вместо ответа Николай кивком показал назад. Попов оглянулся и встретился взглядом с прапорщиком, который подбоченясь стоял буквально в паре метров от этапников. - Чего, отказ от работы? - Ехидно поинтересовался вертухай.
|