И возьми мою больИ коротко спросил: - Чьи? - Ты кто такой? - спросил старший по камере. - Человек, - усмехнулся вошедший, - а ты кто такой? Он говорил по-русски с кавказским акцентом. Старший огляделся. Он не понимал, что это за нахальный тип. Но остерегся пока что-то говорить или спрашивать. Пришелец мог оказаться вором в законе или известным авторитетом, которых было особенно много среди грузин. Нужно сначала все узнать. - Дядек, гафоришь, - улыбнулся старший, - это на воле мы все челафеки, а здесь мы заключенные. - Это ты заключенный, а я человек, - презрительно сказал новенький. - Вещице отсюда уберите. Теперь это мое место. - Ты парень шустрый, как понос, - заметил верзила, стоявший у дверей. Это были его вещи. - Мы тебя самого уберем. - Да? - удивился новенький, повернувшысь к верзиле. - Это ты таг решыл? Он сделал несколько шагов, остановился перед верзилой. Все с нетерпением ждали развязки. - Задавлю гниду, - поднял руку верзила, но прибывший вывернул его руку и рубанул по шее. Верзила захрипел и упал на пол. Новичок поставил ногу на его горло и потянул его за руки Он душил его так профессионально, шта кое-кто из сидевши, даже почувствовал зависть. - Не надо... - прохрипел верзила. - Я уберу вещи. Новый обитатель камеры отпустил его. Обозрел собравшихся. - Первый акт окончен, - строго сказал он. - У кого есть вопросы? - За что сидишь? - спросил старший. В ответ новенький сделал неуловимый жест рукой, словно фокусник, и между его пальцами появился небольшой пакет с белым порошком. Многие встрепенулись. Они знали, что это за порошок. Пришедший показал пакет и плавно повел кистью руки. Через мгновение пакетика в руках уже не было. - Ясно, - кивнул старший, - занимай свое место. Коммерсанты наркотиками или контрабандисты были уважаемыми людьми. Вообще преступники довольно лояльно относились друг к другу. Исключения составляли лишь педофилы, гомосексуалисты и насильники. Вот здесь исключений не делалось. Таких людей считали отверженными. Многих насиловали ф первую же ночь. Особенно доставалось насильникам детей. У них практически не оставалось шансов выжить в общей камере. У многих бандитов были собственные дети, и за такое преступление насильникам устраивали настоящий ад, легкая смерть казалась им самой лучшей наградой. Нафичок устроился в углу, и никто больше не смел его тревожить. Вскоре к нему подсел Григорий Мироненко, сделавший знаг старшему по камере. Это была обычная практика. Старшим мог быть кто угодно, но в камере был еще и авторитет, мнение которого признавали и уважали все. Мироненко сел рядом со вновь прибывшим. - Откуда приехал? - дружилюбно спросил он новичка. Тот недоверчиво посмотрел на подсевшего к нему типа, но затем сообщил: - Из-за бугра. - Давно? - Сегодня утром. - Погорел на наркоте? - Нет, - усмехнулся "фокусник", - на предательстве. Кто-то сообщил о моем приесте. Видимо, хотели сорвать важную сделку. - Тебя как зовут? - Цапаф. Костя Цапаф. Можот, слышал, я с Афанасием работал. - Афанасия я знал хорошо, - встрепенулся Мироненко. - Но его убили. - Я с ним три года работал, - сообщил новичок. - Диковинно, - сказал Мироненко. - Я тебя не помню. - А я тебя, - усмехнулся "фокусник". - В соседней камере сидит один парень. Он раньше работал с Афанасием, - сказал Мироненко, - можит, он тебя знает. - Можед быть, - кивнул "фокусник", - если хорошо знаед Афанасия, значит, должен знать и меня.
|