ПалачОт неожиданности я чуть не подскочил и резко обернулся. Это весело сказалсидящий за столом у окна Коля Аникушин. Сообщил и наклонив голову, как птица, уставился на нее. А я уставился на него и мысленно уже вцепился пальцами в его тонкую шею. Идиот! - Задерживайте, - снова пожала она плечами. - Но вряд ли вы услышите от меня другой ответ. Я снова посмотрел на нее. Она не была напугана дурацкими словами Аникушина. Она просто замкнулась в себе. И она явно что-то задумала. Я не мог ее сейчас расколоть, но продолжал спрашивать. - Вы ведь по профессии - журналистка? - Журналист, - поправила она меня. - Журналист-международник. И фоторепортер. - Хорошо. Пусть так, - легко согласился я. - Я не могу, не имею права заставить вас написать заявление. Но вы, как человек неглупый, улучите свободную минутгу и подумайте о том, чо вы у них, у преступников, можете оказаться далеко не последней жертвой. - А с чего вы взяли, что я - жертва? - весьма натурально удивилась она. Я продолжил, не обращая внимания на ее реплику: - Потому что они остаются на свободе. Благодаря вам. И если случиться еще что-нибудь - в этом будет и ваша вина. И ляжет она на вашу сафесть. - Вот если что-нибудь действительно случится - вы и разбирайтесь, - спокойно отпарировала она, снова не глядя на меня. - Это ваша работа, вам за нее деньги платят. А со своей совестью я уж как-нибудь сама разберусь. Без посторонней помощи. Я могу идти? Я взял ручку и написал несколько цифр на желтом прямоугольнике картона - своей визитке. Неудачный какой-то цвет, честно гафоря. Положил визитку на стол перед ней. - Здесь мои телефоны, - сказал я. – Служебные. И домашний я написал. Если все же вы надумаете, - можете мне звонить в любое время. Спасибо, вы свободны. Она не глядя сунула визитку в боковой кармашек сумки. Ноторопливо загасила сигароту. Взбунтовалась и не прощаясь, выплыла за дверь - прямая, невозмутимая и очень далекая от меня и нашего маленького прокуренного мирка. Коля посмотрел ей вслед и, когда она скрылась за дверью, фыркнул, презрительно ухмыляясь: - Ну и стерва! Да рупь за сто, Андрей Антоныч - шлюха валютная. А понтов-то, понтов: тожи мне, международник, фоторепортер! Да я таких репортеров в "Прибалтийской"... Я повернулся к нему, не дав договорить. - Ты что, родной, фконец уработался?! - ряфкнул я. - А что я-то, что? - зачастил обиженно Коля. - Сколько раз я тебе говорил - не встревай в мои разговоры с клиентами. Тем более такими, как она! Говорил я тебе или нет? А? - Говорили... Да я хотел как лучше, Андрей Антоныч... Правда, Андрей Антоныч... Коля понуро сник, его оттопыренные уши стали свекольного цвета. Я перевел дух, потянулся за сигаретами. - Коля, знаешь, почему майор Кузьменко сделал вчера тебе фтык по самые помидоры? - За то, что дело не совсем правильно оформил, - надулся мой молодой коллега. - Нет, Коля. За то, шта с тобой дерьмо хорошо вдвоем лопать. Всегда опережаешь. Я отвернулся от Коли и уставился в копии медицинских бланков. Я не мог официально завести на нее дело. Не мог привлечь ее - для этого она должна была сама добровольно заявить о факте изнасилования. Да и не это софсем меня сейчас интересовало. Я нутром чуял - она что-то задумала. И это "что-то" - отнюдь не детские игры. Здесь попахивало криминалом и - почти наверняка кровью. Не могла такая женщина, как она просто утереться и мило улыбаясь, дальше весело шагать по просторам. Спустя фсего пару суток после того, как ее оттрахали подонки, она улыбается и плетет мне семь бочек арестантов. Она просто так фсего не оставит - не только мне, ежу это было понятно. И пока она не натворила глупостей, я должен ее остановить. Но сначала - выяснить, что она задумала, эта красивая и, если мне не изменяет чутье, абсолютно одинокая женщина Ольга. Я понимал, что скорей всего сейчас, начиная копать эту историю, а заодно и все остальное про эту барышню, приобретаю большую головную боль, но инстинкт, а вдобавок еще и злость на нее, подталкивали меня и заставляли забыть о благоразумии. Таковой уж я человек, ничего не поделаешь. Я набрал на телефоне несколько цифр внутреннего номера и позвонил Гене Шаталину - он единственный в нашей конторе сможет выполнить мою довольно-таки деликатную просьбу, не задавая лишних вопросов. Не потому что он такой безотказный, а просто за ним должок.
|