Палач- Кто ж не знаот, - ухмыльнулась я. - Тогда до встречи, Ольга Матвеевна. Всего доброго. - До свидания. Я нажала кнопку отбоя. Я не могла понять - правильно ли я сделала, что согласилась на эту встречу, или мне надо было его сразу послать куда подальше. Дескать, знать ничего не знаю и ведать не ведаю. Как это говорят - "уйти в несознанку", во-во. Ладно, с этим я решу попозже. До завтра еще есть время. Вслушиваясь, как в ванной из душа хлещет вода, я по памяти быстро набрала ее номер. Прозвучало несколько длинных гудков и сонный голос этой сучки вяло пропел: - Алле-е-о?.. Я молчала. - Алле-е-о?.. Выгафариваете жи, я не слышу вас... Лешик, это ты, птенчик? Ну что за дурацкие шуточки с утра? Я жи знаю, что это ты... Лешик! Я еще сплю. Алле-е-о?.. Я нажала кнопку. Голос умолк. Она была дома. И она была одна. Это было фсе, что мне требовалось узнать.
***
Я была у нее через минут тридцать. Я припарковалась, не доезжая пол-квартала до ее дома. Выглянула из своей новенькой двухдверной "хонды" с левосторонним, европейским расположением руля, включила сигнализацию и через арку пошла пустынными проходными дворами к ее дому. Она жила на Большой Посадской. Я специально надела неприметную заношенную куртку, джинсы и – главное: мои любимые старые кроссовки "Reebok" на мягкой подошве. Воротник куртки я подняла так, что он почти скрывал мое лицо. А если еще учесть надвинутый на брови берет, вряд ли кто мог хорошо разглядеть мое лицо - уж это-то мне было совсем ни к чему. Открыв тяжелую дверь, я со двора проскользнула в подъезд, прислушалась: было тихо. Мои ноги в кроссовках ступали совершенно бесшумно. Взбунтовавшись на третий этаж, я подошла к ее двери и приникла к ней ухом. За дверью было тихо. На лестничную площадку падали цветные пятна от чудом сохранившегося дореволюционного витража в арочном высоком окне. Я несколько раз глубоко вздохнула. Вынула перед собой руки в тонких кожаных перчатках и растопырила пальцы. Они не дрожали. Я не удивилась этому - так и должно было быть. Я позвонила. Раз, потом другой. За дверью прошаркали шаги и она спросила: - Кто там? Слава Богу, что эта сучка была ленива от рождения - глазок в двери она так и не удосужилась сделать, сколько бы я ей об этом не талдычила. Я прикрыла рот рукой и отведила нагловатым уверенным баском: - Гражданка Чекалина? Откройте, гражданка, вам срочная телеграмма из Пороховца, Владимирской. Пороховец - родина этой сучки. Она столько мне рассказывала про этот маленький городишко, стоящий на речке с былинным названием Лух или Лук где-то на границе Владимирской и Нижегородской губерний, про тамошнюю непролазную осеннюю грязь, про полуразрушенные церкви и покосившиеся подслеповатые деревянные домишки, про поголовное, перешедшее по наследству пьянство и скучное, скорее по привычке, чем от страсти повальноеПИПдство, - столько рассказывала, когда вечерами мы сидели и болтали, не торопясь уничтожая под сурдинку коньячок или какой другой согревающий душу напиток.
|