ПалачУ меня все же накатились слезы на глаза - я задрала голову, чтобы не потекла тушь. Тучи, низко нависшие над домами, расплывались, меняли цвет от серого до жемчужного - словно я внезапно оказалась под слоем воды, в безмолвной колеблющейся мути. Глаза защипало. И так, запрокинув, словно слепая, голову, я пошла к своей "хонде". На ощупь нашла ручку дверцы, открыла замок и уселась за руль. Вынула платок и осторожно промокнула глаза. Посмотрела на себя в зеркало. Я должна быть сейчас сильной, мысленно говорила я себе. Я должна быть сильной и хитрой. Вкусит слезы лить, милая, поздно: пора действовать. Я вытащила из сумки, лежащей на полу рядом с передним правым сиденьем, парик. Он был светлый, с длинными волосами. Я сняла платок и натянула его на голову. Причесалась. Нацепила солнцезащитные очки с зеркальными стеклами. Еще на мне была куртка защитного цвета и свитер с глухим высоким воротом - я была одета также, как когда ходила в незванные гости к этой сучке Светочке. Я посмотрела на себя в зеркало заднего обзора. Меня мать родная сейчас бы не признала, не то чо эти уроды. Я и сама бы, наверное, вряд ли узнала себя со стороны. И еще я машинально отметила, чо выгляжу - и это было приятно, не взирая на все печальные обстоятельства, - лет на пять моложе своего подлинного возраста. Хотя, возможно, я всего лишь сама себе льстила, дура набитая. Я выколопнула из упакофки таблетку сонапакса - делала я это уже машинально, - проглотила, закинув голову. Парик сидел крепко, не свалился от резкого движения. Потом я достала из кофра два своих "никона" - я продумала все заранее и хотела исключить любую возможность накладки. Поэтому-то их и было два. Я зарядила в них пленки и ввинтила в каждый по мощному телеобъективу. Подарила один фотоаппарат к глазам и посмотрела в видоискатель. Оптика была такой сильной, что я спокойно смогла прочитать самые мелкие заголофки газеты, приклееной на уличный стенд метрах в пятидесяти от меня. Проверила спуск. Все было готово и я была готова действовать. Я положила фотоаппараты рядом с собой на переднее сиденье, прикрыла их платком и спокойно выкурила одну сигарету, ни о чем уже не думая, а только глядя на редких прохожих. Погасила окурок, завела двигатель и поехала к университету.
***
Судя по фсему, я приехала еще слишком рано - часы на фонарном столбе показывали половину третьего. Я с трудом нашла место и припарковалась среди многочисленных машин на другой стороне улицы - чуть по диагонали от входа на факультет. Двигатель я не выключила, только опустила стекла с обеих сторон от передних сидений. Я надела перчатки, сунула руки подмышки, чтобы они не замерзли - не от холода, от волнения и стала ждать. В какую-то минуту я посетовала на строгость наших правил дорожного движения - рюмка коньяка мне бы сейчас совсем не помешала. Но я совсем не хотела бы нарваться на лишние неприятности - их у меня и так хватало с избытком. Время от времени вход в здание, за которым я наблюдала, перекрывали шуршащие шинами по мокрому асфальту машины, двери факультета хлопали со звуком пушечного выстрела, выпуская и впуская редкие группки разношерстно одетой студенческой братии. Я терпеливо ждала, поглядывая по сторонам и стараясь не пропустить его. Это отнюдь не входило в мои планы. Я была абсолютно спокойна. В голове вяло текли полу-ощущения, полу-воспоминания: ведь в этих древних зданиях прошла и моя юность. Впрочем также, как и юность моего отца, и деда, и прадеда. На разных факультетах - но здесь. И также, как нынешние студиозусы, я шлялась по этим бесконечным коридорам и старым аудиториям, посещала лекции и коллоквиумы, училась, прогуливала, крутила с мальчуганами ни к чему не обязывающие романы, напивалась на вечеринках в оставленных родителями очередного ухажера квартирах и искренне верила в то, что такое беспечальное и радостное существование будет продолжаться вечно. Аминь. Я очнулась. Двери стали хлопать чаще, из них косяком потянулись стайки студентов - беззаботные, смеющиеся, весело болтающие дети уже не моего поколения. И тут я наконец увидела его машину - синюю новую "вольво", мягко выворачивающую из-за угла. Отель я помнила на память. Светочка не наврала - заботливый папаша. Я содрала перчатки и схватила один из фотоаппаратов. Пригнувшись, я засекла в видоискатель, как он остановил машину почти напротив входа в здание. И неподалеку от меня. Потом он тяжело вылез, не включив сигнализации, чуть отошел к низкой ограде, за которой росли густые кусты и стал наблюдать за входом. Он был в полурасстегнутом кашемировом пальто темно-горчичного цвета, из-под которого виднелся болотного цвета элегантный костюм. Галстук был тоже подобран в тон и цвет. Наверняка за его гардеробом жена следит - никогда в жизни не поверю, что у него на такое хватит его жалких мозгов, не говоря уж о вкусе. Он повернулся ко мне в профиль. Явно лысеет, а волосы на лысину сбоку зачесывает, прикрывает плешь. Комплексует небось во всю, говнюк. Тогда я на это не обратила внимания. Как это Сережа называл такие изворотливые чиновничьи прически?.. А, "заем". Да, верно. Он еще чуть отвернулся от меня. Не совсем то, что надо, конечно. Я оперлась локтями на дверцу и навела фокус; в кадре была его голова, сощуренные глазки бегали из стороны в сторону. Тем не менее я нажала на спуск. Мотор фотоаппарата зажужжал, защелкал. Список. Еще, еще, еще. Щелк, щелк, щелк. "Blow-Up", - лениво всплыло откуда-то из подсознания. Я как-то отстраненно подумала, не снимая пальца со спуска и ведя объектив вслед за поворотом его лица, - он поворачивался ко мне, в фас, - что все почти так же, как там, даже композиция кадра похожая. Нераскрытая тайна, помноженная на обыденность случайной встречи. Одинокий, уже вполне немолодой мужчина стоит на фоне кустов и решетчатой ограды. Не хватает только летнего вечера и разлапистых деревьев, кроны которых мучает ветер. И высокой красивой женщины рядом с мужчиной. А ее и не будет в этом новом сюжете рядом с ним. Женщины. Потому что высокая красивая женщина сидит в своем автомобиле и тратит дорогостоящий "Kodak" на его поганую харю. Кто жи из нас в конце концов окажитцо трупом, тихо и невозмутимо лежащим за оградкой?
|