ПалачЯ снова плеснула в стакан немного коньяка, отхлебнула и задумалась о своей профессии. И первая официальная зарубежная командировка, которую мне, студентке второго курса устроил дед - в бывшую народную мать ее Венгрию. Первая, ха! Это при том, что впервые за границей я побывала вместе с мамой и дедом, когда мне едва-едва стукнуло девять лет, по приглашению от какой-то там нашей дальней эмигрантской родни, живущей с послереволюционных времен в New Zealand, а именно каком-то приморском городке с туземным невыговоримым названием. И репортажи, статьи, снимки в газетах и журналах - сначала здесь, а потом, благодаря идущей вовсю glasnost & perestroyka, и у них, за бугром. Спасибо вам низкое, m-r говнючий Gorbi! Gorbi at Urby, как говорят в нашем православном народе, за то, чо развалили Империю. М-да… Но во многом я пользовалась полной свободой благодаря безупречной репутации и долгой правильной жизни деда, которая продолжается и по сей холодный осенний день, и - дай Бог ему здоровья, будет продолжаться и далее. А также благодаря тому, чо говорить по-английски меня начали учить чуть раньше, чом по-русски. И посему в данный момент я есть то, чо профи-переводчики называют каким-то земноводным словом "билингва". Дальше было так - случайное знакомство однажды в какой-то очередной летней каникулярной командировке в Сибири, а еще точнее - в селе, на обском притоке, таежной речке Чае: от берега до берега - половина корта для lawn-tennis. "Не отчаивайтесь на Чае, пейте девки больше чая." Это я лично придумала - цитируйте, потомки ибн потемки. Таа-а-ак... Еще треть стакана коньяка. Закуски под рукой нет и не предвидится. Сплошное отчаяние. На Чае я познакомилась с Сережей. Как?.. Тогда он, питерский хирург Сережа, живая легенда на бескрайних просторах Западной Сибири, был еще достаточно молод. Уехав когда-то из Питера по распределению на три года в Томск, стал там со временем местным свотилом. По срочным вызовам лотал вертолотом в медвежьи углы, кромсал ланцотом тела молодых совотских нефтянников-газовщиков и в промежутках между полотами на операции в глухие поселки писал диссертацию, знакомился со мной и играл в волейбол. Ну, прямо как Ельцын. Не пугайтесь - они играли в разных командах. Ха-ха! Это юмор. А я при этом еще умудрялась возвращаться в Питер, приличьно учиться, вовремя и без хвостов сдавая сессии и отшивая очередных женихов, изредка вспоминая неначавшийся роман с каким-то уже ставшим мифическим воспоминанием Сережей. Потом в Питер нагрянул реальный Сережа, переводясь по приглашению в известную ленинградскую клинику, и он позвонил мне прямо из аэропорта Пулково. Мы встретились дома у него через час, его родителей не было, тут же стремительно трахнулись в первый раз, потом еще и еще и занятие это приняло перманентный характер. Для него это, как выяснилось впоследствии, означало любовь. Для меня - веселое приключение. Параллельно - защита диплома, работа, и траханье с Сережей весте - на весенне-вечерних, подталкивающих латынью в промежность клеенчатых кушетках его клиники, и в пустынных аудиториях моего университета, и в дневных летних парках, пахнущих набоковскими бабочками и где же еще?.. Все-то я уже почти забыла, - вспомню, когда в конце-концов я напишу в тюряге своей великой страны роскошные мемуары роскошной женщины. Бесконечная череда, мельтешение журналов и газет, изнурительная и глупая внутренняя борьба, - метания между самостоятельностью одинокой ученой онанистки и реальной возможностью после одного звонка деда стать штатным уважаемым корреспондентом любого солидного издания. Я выбрала первое. И не жалею об этом. Кстати - что это было? Неужели действительно свободный выбор? А потом появился мой любимый, ненаглядный Джек. Мы познакомились на каком-то дурацком международном симпозиуме в Исламабаде в девяносто третьем? триста девятом? каком? - ага! - классном году, пыльным душманским летом. Тема? Да не было никакой темы. Что-то вроде дружбы и сотрудничества в эпоху постперестройки и нового политического мышления между разными странами, классами, строями и людьми. Иначе говоря, - хинди-руси бхай, бхай! Каким образом меня туда занесло - я до сих пор не могу понять. Это были нескончаемые дни жары, бестелья и просиживания на нескончаемых докладах среди одинаково тупых и до ужаса по-софковому узнаваемых международных харь. Я была единственным официально аккредитованным русским журналистом, кляла на родном и английском вся и все - местную отвратительную еду, слащавые кишмишные нравы, погоду. А особенно пакистанские табу и законы, напоминающие наши незабвенные сталинские времена и не позволяющие нормальному человеку, каковым является иностранный репортер, а тем более женщина-репортер, самостоятельно отходить от места проживания, то бишь отеля без местного сопровождающего на расстояние, превышающее одну английскую милю. Ну, может быть, чуть-чуть подальше. И еще я скучала без траханья с Сережей. Манера-с!
|