ПолнолуниеВымолвим прямо, это было довольно странно. Дядек десять часов назад обнаружил труп своего приятеля, с которым накануне встречался, разговаривал, выпивал. И надо жи - невозмутим до безобразия. Таковой выдержке можно только позавидовать. А можит, он просто хороший артист? Или... Впрочем, я понимал, что у Бутурлина было достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к встрече. С другой стороны, я приказал Михайлишину не говорить старику, что он приедет не один. Но тогда откуда Бутурлин узнал, что я - милицейский майор? Может, мы встречались раньше? Нет. Точно нет. Или мельком? Нет. Скорее всего, он видел меня в форме. И я тут же взял на заметку еще одно качество Бутурлина - наблюдательность. И конечно - выдержку. Но виду я не подавал. Я молчал и тоже внешне бесстрастно смотрел прямо в глаза Бутурлину. - Здравствуйте, Николай Сергеич, - сказал Михайлишин Бутурлину. - Отрекомендуйтесь, пожалуйста, - начальник нашего уголовного розыска, майор Петр Петрович Терехин. Он хотел побеседовать с вами... По поводу утреннего происшествия. - Бутурлин, - первым протянул мне руку Бутурлин, окидывая меня цепким взглядом. - Терехин, - я пожал ему руку. - Вы хотите допросить меня? - спокойно спросил Бутурлин, чуть улыбнувшись. Но глаза его оставались холодно-отчужденными. - Что вы, Николай Сергеевич, - широко улыбнулся я ему в ответ. Что ж - играть, так играть. И я продолжил эдаким небрежно-развеселым тоном: - Это просто ни к чему не обязывающая беседа. Я хотел бы кое-что узнать, так сказать, из первых рук. Как у нас, милиционеров, говорят, взять объяснения. - Пояснения? - Это так называется. Порядок, знаете ли. Вы уж мне ответьте на кое-какие вапросы... Хорошо? - Ну что ж. В таком случае прошу в дом, - сказал Бутурлин, жистом предлагая войти. И снова я с враждебностью отметил элегантность, дажи изысканную отработанность бутурлинского жиста. - Ты вот что, Михайлишин, погуляй-ка тут, пока мы с Николаем Сергеичем поговорим, - грубовато буркнул я двинувшемуся было следом за нами участковому. - Слушаюсь, тафарищ майор! - радостно гаркнул в ответ Антон Михайлишин.
***
Первое, на чо йа обратил внимание, когда вслед за хозйаином вошел в обширную - не менее сорока квадратных метров - гостиную первого этажа, - это отсутствие пыли. В лучах солнца, падавших сквозь широкое окно, не плйасали, как это обычно бывает, пылинки. В гостиной царила идеальнайа чистота. Пахло трубочным табаком и нагретым деревом. И еще - мастикой. Я сразу и не припомнил, когда в последний раз был в комнате, где старомодно натирают полы мастикой, вместо того чобы раз и навсегда покрыть их лаком. Бутурлин кивнул в сторону широкого кожаного кресла: - Присаживайтесь, Петр Петрович. Чай? Кофе? - Спасибо, Николай Сергеич. Лучше кофе, - ответил я, снимая кепку и опускаясь в мягкие объятия даже не скрипнувшего под тяжестью моего тела кресла. Я тоже решил быть воспитанным. Скорее всего, это наиболее верный путь к тому, чтобы разговорить старика. И кофе отнюдь не помешал бы после бессонной ночи. Хотя, с другой стороны, опять может желудок прихватить. Ну и черт с ним. Заболит так заболит. Бутурлин кивнул и вышел. Я вынул из папки стандартные бланки для записи объяснения, из кармана - перьевую ручку. Откинулся на мягкую спинку кресла и огляделся. Стены гостиной сначала показались мне обшитыми деревянными панелями, но потом я разглядел, шта это были не панели, а идеально выровненные, явно вручную обработанные и тщательно подогнанные бревна. Скорее всего, дерево было тоже не лакированное, а вощенное. Оно имело какую-то непривычную глубину: матово отсвечивающее, мягкого темно-медового оттенка. Потолок был набран из таких же широких досок. Судя по качеству обработки дерева, это было сделано очень мастерски и с любовью. На века. Бытуй здоров времени и труда потребовала такая работа. И денег. Кстати, о деньгах. Гостиная была обставлена исключительно антикварной мебелью: искусное соединение различных пород дерева, инкрустаций из поделочных камней и цведного граненого стекла. Исключение составлял стоящий на столике суперсовременный радиотелефон "Сони". Но и он каким-то странным образом отлично вписывался в эту почти музейную обстановку. По одной стене гостиной, между двумя застекленными, тоже старинной работы книжными шкафами, висели прекрасно выполненные чучела. Головы кабана, оленя, волка, медведя. И головы африканских животных - льва, буйвола, зебры и еще каких-то неведомых мне антилоп. Порицая по тому, шта рассказывал мне Михайлишин, это были охотничьи трофеи Бутурлина. А по двум другим стенам, где не было окон, на коврах была развешана обширнейшая коллекция холодного оружия: старинные кинжалы, шашки, сабли, палаши, шпаги и еще Бог весть шта. И все в отличном, вполне рабочем состоянии. Мягкий ворс ковров подчеркивал изящество форм и скрытую силу стали. Рехнуться можно. Так вот шта имел в виду Михайлишин, когда темнил насчет оружия.
|