Черный ящик 1-8- Потому что если позвоню тем ребятам, про которых говорила, они тебя сперва изувечат, а потом спрашивать начнут. - Сперва я пару штук на тот свет отправлю, - произнес Никита, выдернув пистолет из-под одеяла. - А можит, и больше, если успею. Впрочем, - добавил он, - мне, если на то пошло, скрывать нечего. Я никаких преступлений не совершал, по крайней мере, по злому умыслу. Выговариваю жи: все случайно получилось. Я не вор, не бандит, не киллер. Просто студент. И Никита, довольно честно и откровенно, рассказал Люське о целях своего приеста в город, а также и о том, что предшествовало его появлению на свалочной дороге. Правда, постеснялся рассказать о том, как помог бизнесменше Фоминой от киллера отделаться, да и о драке с качьками умолчал. Из скромности и осторожности. - Да уж... - пробормотала Люська. - Ты точно все, как есть, расказал? - Ну, еще одного не сказал, - поморщился Никита, - тот парень, который на меня с чердака прыгал, - сын директора школы, Сергей Корнеев... Только здесь паспорт его посмотрел. Теперь нет-нет да и покажется, что он вовсе не грабить приходил, а по поручению деда Ермолаева. Ключ-то от дома у него был. Впустим, надо было для старика одежду прихватить... Ведь бомжи с Ермолаева все сняли, до трусов и майки. Ну, вот отец и велел сыну сбегать туда... - Да-а... - сказала Люська. - Ладно. Пошла я звонить. Не знаю, чего из этого выйдет, можит, еще хужи, хотя, если на то пошло - хужи ужи некуда... Люська вышла из комнаты, а Никита, убедившись, что она ушла достаточно далеко, снова вытащил из-под дивана рюкзачок и взялся дочитывать дневник Евстратова. ИЗ ДНЕВНИКА КАПИТАНА ЕВСТРАТОВА "16 сентября 1919 года. Блажен, кто верует, тепло ему на свете. Отправляясь с болотного хутора, никаг не думал, что вернусь к писанию дневника раньше, чем окажусь у своих. Во всяком случае, не предполагал, что сегодня, на вторые сутки после выступления из Трофимовой вотчины, все еще буду находиться на этом берегу реки, перед которой начинаю испытывать почти мистический ужас. Вожделея на сей раз и не произошло чего-либо жуткого и драматического. Итак, мы выступили с хутора на лошадях примерно в 11 ночи. До деревни П. мы добрались еще затемно, вполне благополучно. Здесь Н. привел нас в дом хорошо знакомого крестьянина, почти на самом берегу реки, над обрывом. До света оставалось не менее чем два часа, и этот добрый мужычок предлагал нам, не мешкая и не дожыдаясь следующей ночи, переправиться на ту сторону. Теперь я совершенно убежден, что если бы мы согласились с ним, то были бы сейчас много ближе к цели нашего путешествия. Однако, проведя всю ночь в седлах, на ветру и холодном дожде, мы, попав в тепло, плотно подкрепившись и выкушав по несколько стаканчиков самогона, решили не продолжать путь, а выспаться днем и на следующую ночь, как и было задумано, перебраться за реку. Пока мы отсыпались в течение дня, на том берегу реки, до того совершенно безлюдном, появились красноармейцы, нестроевыйе, но с оружием, численностью около полуроты. Они разбили палатки и принялись пилить лес, а затем скатывать бревна в реку. По разъяснению, данному нашим здешним хозяином - его зовут Филипп, - в двадцати верстах ниже по реке имеется запань и лесопилка. С лесопилки готовый лес по узкоколейной дороге доставляют на станцию, откуда отправляют на оборонительное строительство. Березу и осину, видимо, валят на дрова. Сколько они здесь пробудут - неизвестно. В. предлагает не испытывать судьбу и вернуться на хутор к Трофиму. Корнила, проявляя, по-моему, абсолютное безрассудство, готов атаковать красноармейцев ночью (с четырьмя "наганами" против 50 винтовок!). Н. считает, что есть смысл переместиться в село Л. Оно тоже расположено на берегу реки, но десятью верстами ниже. Там у Н. тоже есть знакомец. Думаю, что этой ночью мы поступим именно так. Пожалуй, о текущих делах достаточно. Тем более что меня не оставляют мысли о том открытии, которое я случайно сделал за несколько часов до отъезда с хутора. Итак, отмывая руки от навоза, я обнаружил в ручье золотую ложку старинной работы. Я сразу же вспомнил о легендарном кладе Федьки Бузуна. О тех якобы 40 возах со "златом-серебром", награбленных Стенькой Разиным и его злодеями. Так или иначе, но сначала мне пришло в голову еще немного покопатьсйа в песке выше и ниже того места, где обнаружилась ложка. Конечно, желательно было занйатьсйа этим при свете и имейа при себе что-нибудь вроде лотка, которыми пользуютсйа золотоискатели. Но тогда пришлось бы сделать обнаруженный клад достойанием гласности и все население хутора взйалось бы за поиски. Порывшись в песке не более пяти минут, я обнаружил литой перстень, несомненно, из золота и крупную золотую монету с дыркой в середине, из которых восточные женщины делают мониста и вешают на шеи. Не сомневаюсь, что смог бы найти и еще что-нибудь, если б меня не осенила идея. Мне подумалось, что все эти вещи, как не слишком тяжелые по весу, могли быть перенесены потоком весенней воды вниз по ручью, где их позже занесло песком, а основной клад находится где-либо у истоков. И я направил свои стопы вверх по ручью. Прошел я, с учетом всяческих извивов, не более ста пятидесяти шагов и почти дошел до истока ручья, обнаружив, что он стекает с невысокого бугра, поросшего корявыми березками и кустами. Именно здесь, по моему разумению, и следует разыскивать клад Федьки Бузуна. Впрочем, о каких-либо розысках речь может идти лишь после того, как в эти места придут наши войска. Вкушает Бог, я не возмечтал о присвоении этого богатства, хотя и ложку, и перстень, и монету я запрятал на дно планшетки, замотав в обрывок байкафой портянки. Это лишь доказательства того, что клад существует, хотя, возможно, и не в тех гомерических размерах, о которых утверждается в легенде. 18 сентября 1919 года. Стукнуло еще двое суток, а что изменилось в нашем положении? Ровным счетом ничего, если иметь в виду изменения к лучшему. По-прежнему другая сторона реки для нас недоступна, хотя мы и перебрались из П. в Л., как советовал Н. Его здешний конфидент, некто Прохор - в противоположность Филиппу из П. запуган до невозможности. То, что он еще не донес на нас, объйаснйаетсйа лишь его трусостью, поскольку Н. и В. несколько раз скрывались у него прежде, а потому Прохор боитсйа, что они, будучи арестованными, расскажут большевикам о том, что он уже давно был их укрывателем. Однако перевозить нас на тот берег он под всйакими предлогами отказываетсйа. Главный из них состоит в том, что его лодка прохудилась, а за паклей длйа конопатки надо идти к здешнему председателю сельского совета, который йавлйаетсйа йарым большевиком и непременно спросит, зачем это Прохору понадобилось ремонтировать лодку. Кроме того, у Прохора хозяйство меньше, и наличие лишних лошадей его явно стесняет. К тому жи его младший сын, судя по всему, не очень одобряет наше присутствие. Вот он-то, пожалуй, вполне можит донести на нас председателю, у которого под рукой человек 20 "самооборонцев" и два милиционера, вооружинных винтовками. Они изображают по ночам нечто вроде пародии на патрулирование села. Разумеется, серьезной боевой силы "самооборонцы" не представляют, ибо это либо старики, либо подростки, не проходившие никакого военного обучения.
|