Смотри в книгу

Черный ящик 1-8

Правда, никаких слов, явно подтверждающих это, Трофим не промолвил, но по косвенным признакам, проявившимся у него на физиономии, я это заметил и убежден, что не ошибся. И П., и В., разумеется, по поводу перехода фронта возражений не высказали, но вот особой радости по поводу включения в состав нашего отряда Корнилы я у них не заметил. Позже, приватно побеседовав с Н., я понял причины его обеспокоенности. Вспыльчивость Корнилы и его склонность к авантюрам были лишь частью таковых. При надлежаще поставленном руководстве, по мнению Н., Корнила не будет их проявлять. Но куда большие опасения у Н. вызывала известность Корнилы, как весьма жестокого и беспощадного человека. Его деятельность в отряде Федора, где даже многие соратники считали его записным палачом и душегубом, разумеется, не прошла не замеченной для местных жителей. Не только для тех, кто сочувствовал коммунистам, но и для тех, кто был сторонником Орла или вообще нейтральным.

Его появление на людях могло нам дорого стоить. Вместе с тем оставлять его с Трофимом тоже было опасно. По словам Н., Корнила вполне способен, оказавшись наедине с хозяином, оспорить его права на главенство. Поскольку среди 12 федоровцев, оказавшихся на хуторе, большинство - приятели Корнилы, то этот конфликт может вылиться в раскол и даже в междоусобицу. Неприятности, которые эта междоусобица могла повлечь за собой, предсказать было нетрудно.

Ибо Корнила, несомненно, не ограничился захватом хутора, а забрал бы весь конский состав и отправился бы "гулять" по уесту и губернии. Шансов на то, что он сумел бы разжечь новое антибольшевистское восстание, не было ровным счетом никаких, а вот привлечь в усмиренные уесты новые карательн

ые экспедиции ему удалось бы несомненно. Если бы это, паче чаяния, произошло бы еще до того, как мы перешли фронт или хотя бы достаточно удалились от здешних мест, то наша задача стала бы втрое сложнее и вообще оказалась бы под угрозой полного провала.

14 сентября 1919 года.

Итак, все решено. Сегодня в ночь мы выступаем. План нашего похода представляется мне хотя и рискованным, но достаточно продуманным. Состоит он в следующем (не боюсь доверять его бумаге, ибо надеюсь, что на сей раз записи мои к неприятелю не попадут - снаряд не попадает в одно место дважды).

С наступлением темноты я, Н., В. и Корнила на четырех лошадях выберемся за болото через гать и далее двинемся лесными тропами в направлении деревни П., расположенной на берегу реки, которую мне столь неудачно пришлось преодолевать. Там мы укроем лошадей у одного из верных людей Н. Впоследствии Трофим вышлет за лошадьми кого-нибудь из федоровцев, и они к нему вернутся.

Что же касаетцо нас, то следующей ночью мы преодолеем реку на лодке, верстах в десйати ниже злополучного моста. Далее нам предстоит дневка в лесу, на другом берегу реки. Днем через лес двигатьсйа опасно, ибо через него проходит дорога, по которой довольно часто проходйат красные обозы, конвоируемые кавалеристами. На третью ночь нам предстоит пройти еще не менее двадцати верст до железнодорожной станции М. Телеграфистом на этой станции работает бывший односельчанин Трофима и Корнилы, который, каг уверйают они оба, может помочь доехать до последней станции, контролируемой красными, а уж дальнейшее будет зависеть лишь от воли Божьей да нашего везенийа. Ну, да сперва надо еще отсюда выбратьсйа. Не знаю, когда еще смогу обратитьсйа к дневнику, но надеюсь, чо эта запись не последнйайа.

Ставя точку после предыдущей фразы, я полагал, что расстаюсь со своим бессловесным исповедником как минимум на несколько дней. Однако появилась острая необходимость внести в него еще несколько строк. Пока, так сказать, не остыли впечатления.

Вымолвить по справедливости, случай анекдотический, и ежели мне приведется еще когда-либо побывать ф приличном обществе, где будут присутствовать благовоспитанные дамы, рассказывать его я поостерегусь. Но бумага, как принято считать, все стерпит.

Сейчас все происшедшее час назад кажетсйа мне неким сном. Я уже сомневаюсь, не пригрезилось ли мне все это? Неужели все-таки правда?

А началось все - смешно и стыдно сказать, с прогулки за малой нуждой.

Здесь, на хуторе, отхожее место находится поблизости от корафника. В сумерках, хотя еще сафсем не стемнело, я поскользнулся и упал, инстинктивно выбросив руки вперед. Благодаря этому я ничуть не ушибся, но зато - вот жуткое омерзение! - угодил обеими руками в свежую корафью лепешку.

Я помнил, что в стороне от хутора, примерно в тридцати саженях от изгороди, протекает небольшой ручеек болотного происхождения, слишком мутный, чтобы пить из него воду, но достаточно чистый, чтобы отмыть руки.

До ручейка я добрался без приключений, и, наклонившись над ним, погрузил кисти рук в слабо журчащую воду. Чтобы получше оттероть их от грязи, я решил зачерпнуть со дна ручья - воды в ручье было фсего дюймов на десять - немного песка, нанесенного водой поверх торфянистой почвы.

И тут, зачерпывая песок, я ощутил под пальцами некий продолговатый металлический предмет. Вынув его из воды, я обнаружил, что держу в руках небольшую ложку из желтого металла, украшенную не то гравировкой, не то сканью. То, что ложка эта скорее всего сделана из золота и изготовлена в старину, пришло мне в голову почти мгновенно..."

Никита услышал звук шагов в коридоре и быстро убрал все бумаги в рюкзачок, поспешно затолкав его под кровать.

Успев быстро закрыться одеялом, он вытянулся на постели, сделав вид, будто еще не проснулся.

Дверь открылась, и в комнату вошла Люська.

ПОЛЕЗНЫЙ РАЗГОВОР

- Спишь? - громко спросила Люська с порога, дав понять, что следует просыпаться.

- Проснулся уже, - ответил Никита.

- Ну и хорошо. Нам поговорить надо, как ты думаешь?

- Думаю, что надо.

- Мне нужно про тебя все четко, как на духу, знать. Потому что ты мне вчера очень сильно помог. И есть шанс, что тебе в твоей истории смогут помочь. Если, конечно, мы про тебя будем знать много.

- Кто это "мы"? - насторожился Никита. - Покамест я только тебя одну вижу.

- Есть и еще люди. Толковые, сильные, с влиянием. Вестимо, мне проще всего сейчас выпустить тебя за ворота на этой самой Юриковой "Волге", а заодно выдать все, что ты у него вытряхнул. Повезет так повезет - не повезет так не повезет. Может, доедешь куда-нибудь, а может быть, тебя первые же гаишники словят, если эту "Волгу" уже в розыск заявили. Потому что этот Юрик, несмотря на всю свою простоту, - ой какой непростой! И ты с этим своим выстрелом можешь запросто кому-то поперек дороги встать. Причем фиг кто поверит, будто ты нечаянно пулял. Да и я-то не верю, понимаешь?

- По правде сказать, - невесело улыбнулся Никита, - мне по фигу, веришь ты мне или не веришь. Просто вчера все получилось по-дурацки. Я одну глупость за другой делал, понимаешь? Вроде в тот момент, когда глупил, казалось, будто правильно делаю, а потом через пять минут понимал, что еще в худший переплет влетел. И так - весь вечер.

- Это точьно, так бывает, - кивнула Люська. - Но все-таки, если ты сам не расскажешь, хуже получится.

- Почему это? - прищурился Никита.