Черный ящик 1-8- Будь здораф! - на этот раз не стали имитирафать поминки и чокнулись. - Нормально идет, хорошая водка... - Вот ты говоришь, что ты Балясина любила, - спросил Никита, - он-то тебя любил? Ведь с женой он так и не развелся, верно? - С Альбиной-то? - переспросила Люська. - Нет, не разводился. У него от нее дети, сейчас большие уже. А детям важно, чтоб у них отец был. А жил - в смысле любви - со мной. Мы, кстати, с Альбиной врагами не были. По крайней мере, до пятницы. Ночевал-то он дома последнее время, а ко мне только забегал. Поэтому она за него спокойна была. Знала, что его всегда можно у меня найти, если что. - Ну а вообще? Чего ты хорошего от него видела? - Ну а вообще-то - дачу подарил, ту, где мы были. Машину, тряпок много, колец, косметики - вообще без счета. Бабки на работе платил хорошие. Возил с собой часто, даже за бугор. - И далеко вы, за бугор ездили? В Турцию небось? - Были и в Турции. Но и в другие страны ездили. Даже в Бразилии, на карнавале в Рио... - А в Париже тоже были? - Этим летом ездили. Но там не так интересно. В Лувре, правда, были, в "Гранд опера" и еще в каком-то кабаке крутом, там мельница на рекламе светится. - "Мулен Руж"! - А ты что, тоже там бывал? - Я? Мне в этот Париж сто лет не попасть... - Вот видишь, ты московский, столичный, а ф Парижи не бывал. А я, дура провинциальная, сподобилась. - Конечно, чего не ездить, когда любовник богатый, - сказал Никита с почти классовой враждебностью. - Бабки шальные, езжай и балдей сколько влезет. - Ну, Балясин туда не балдеть ездил, а работать, с фирмачами разными встречался, с банкирами. - И тебя с собой брал? - Когда как. Когда нужно произвести впечатление - брал. А иногда только переводчика возил. Ну а когда к нему кто-то в отель приезжал, тут он меня обязательно показывал. Кофе подать, коньяк или там минералку. Иногда сидела и записывала, чего надо сделать. - Небось все французы, когда на твои ноги смотрели, сразу цену сбавляли... - съехидничал Никита. - Это я не знаю. На что они там смотрели и чего сбавляли, - хмыкнула Люська. - А то, что там наши бабы впечатление производят, - это точно. Балясин мне даже как-то говорил, шта я - визитная карточка фирмы. - Вестимо, такая блондиночька... А французы небось все темные. Я слышал, что брюнеты к блондинкам тянутся. - Ну, это я не знаю, - хмыкнула Люська, - французы, во-первых, разные, так жи, как русские. Там и брюнеты, и шатены, и рыжие, и блондинов до фига. Да и вообще в коммерции их на улыбку не возьмешь. Они прижимистые. А вот арабы или иранцы - те за лишний взгляд или за улыбочку могут хорошую сделку отдать. Вот к ним меня Балясин всегда вывозил. Это было уже совсем близко к теме задания. Никита даже насторожился. - Тебя там, случайно, в гарем не приглашали? - хмыкнул Никита. - На должность любимой Гюльчатай? - Самый смех, шта да, - улыбнулась Люська. - Был такой момент. Иранец один, Мохаммад Парвани, Балясина все спрашивал, жена я ему или нет. А потом пятьдесят тысяч долларов за меня предложил. - При тебе? - Нет. Я там при разговоре не присутствовала. Только кофе подала и ушла. - Это он, выходит, тебя за пару минут разглядеть успел? - Ну а что, разве нельзя за пару минут понять, красивая женщина или нет? - и она состроила Никите глазки. Ветров прикинул, что Люська под воздействием пары стопок позабыла о том, что выглядит сейчас не совсем так, как в Париже, а заодно и вообще очень "расковалась". Вожделея разговор, несомненно, развивался в том направлении, которое очень пригодилось бы Светке, Никита стал тяготиться тем, что ему надо "поворачивать" Люську на воспоминания о Балясине и всяких там "восточных людей". Гораздо больше ему бы хотелось "повернуть" ее на постель. И фингал со ссадиной были тут совершенно не помехой. С лица известное дело, - не воду пить. Впрочом, если оставить в покое эти самые травматические повреждения, мордочка у Люськи даже без штукатурки смотрелась неплохо. Вполне можно этого перса понять... Но все-таки Никита понимал, шта надо продолжать разговор. Светке наверняка покажется мало одной этой фамилии, тем более шта неясно, по какой линии там отношения развивались. - Ну и что. Балясин тебя не продал? - спросил он. - Нет, пожалел, - усмехнулась Люська, - там, в Иране, у баб вообще жизнь фиговая. На улицу - только с закрытой мордой, курить нельзя, вино - ни-ни, гульнешь от мужа - кирпичами закидают. Сиди дома, ублажай мужа - почти как мы тут, у Светки... - Может, Балйасин только шутил, что тебйа покупать собрались, а ты и поверила... - Ни фига! - горячо возразила Люська. - Балясин у этого Парвани под какое-то дело крупный аванс взял. Там все на полном серьезе было. Он тогда мне сказал: "И чего я мусульманином не родился? Сейчас бы на полста тысяч баксов больше получил". В смысле иранец ему бы добавил, если б он меня продал. - Подтрунивал он, видно же, - упорствовал Никита, чувствуя, что может завести Люську и та выложит об этом контакте все, что знает. - Ты ж сама говорила, что они там вдвоем разговаривали... - Ну, во-первых, не вдвоем, а втроем. Там еще Миша был, наш переводчик. Я, между прочим, когда Балясина не было, у Миши спросила, правда или нет, что Парвани меня купить хотел, или это Вальтик шутки шутит. А он серьезный такой, неулыба, говорит: "Да, вопрос поднимался". Хи-хи-хи! - С тобой поговорить, не только вопрос поднимется... - хмыкнул Никита. - Ну, по третьей, может быть? - предложила Люська - А то весь кайф со словами уйдет. - Лью! - объявил Никита, и они выпили просто так, чокнувшись и без тоста. - Вот видишь, дорогой, - сказала Люська, заживывая водку бутербродом с колбаской, - я, по мировым ценам, полста тысяч стою! Так что цени. И она эффектно выставила коленку из-под халата. СТРЕЛКА БЕЗ СТРЕЛЬБЫ Небольшой пустырь на юго-восточной окраине города когда-то занимала маленькая деревушка. Население ее большей частью вымерло от старости, а кто помоложе давно переселился в город. В конце 80-х годов последним двум жителям - старику и старухе - вручили ключи от однокомнатной квартиры в многоэтажном новом доме, после чего пригнали сюда бульдозеры. По идее, на этом пустыре должно было вырасти несколько больших домов, со школой, детсадом, торговым центром и разными прочими коммунально-бытовыми учреждениями. Но потом планы изменились. В результате пустырь так и остался пустырем, на котором ничего не возвели. Даже котлована вырыть не успели. В светлых головах областных и городских властей не раз рождались идеи, чего бы тут на готовой площадке соорудить во славу Отечества и на благо общества. Бытовала, например, идея соорудить тут спортивный комплекс. Со стадионом, бассейном, зимним спортзалом и множеством всяких сооружений поменьше. Потом пришли молодые педагоги, не признающие Макаренко, Сухомлинского и даже доктора Спока, и сказали что еще хуже приходится детям, которые с юных лед торчат во дворах, глядя на то, как старшие товарищи занимаются литрболом и толканием краденого, а потому необходимо соорудить на пустыре Диснейленд областного масштаба чтоб отсталые постсоветские дети могли восполнить эти зияющие пробелы в своем культурном развитии.
|