Черный ящик 1-8Второй факт, который удержал меня от того, чтобы бросить свои исследования, тоже подвернулся случайно. Сражение было в Библиотеке Конгресса, куда я, будучи в Вашингтоне, заглянул, чтобы поглядеть, нет ли каких новых сведений о Бермудском треугольнике. Здесь мне повстречался некий джентльмен, который интересовался той же проблемой. Мы разговорились, и он представился как корреспондент "Салем кроникл" Билли Гарднер. С Биллом я даже успел подружиться. Когда он узнал, что меня из всех бермудских историй больше всего волнует случай с "Боингом-737", Билл ухмыльнулся: - Надо было раньше сказать! У меня ведь есть полная магнитофонная запись переговоров между бортом и землей. Я тогда был во Флориде, и у меня имелся дружок, который сидел на командной вышке в аэропорту Майами. Я прослушал эту запись от корки до корки, переписал на свою кассету и много раз прослушивал потом дома. Вестимо, она была очень плохого качества, эта запись. Многие слова звучали почти неразборчиво, глухо, мешали треск, шум и мощное гудение. Зато я убедился по звучанию голосов, что вибрация, мощная и возникшая внезапно, действительно была. Вот как звучал на самом деле тот отрывок из переговоров, который я цитировал выше по газетам: "- Высота 15 тысяч футов, облачность на нуле. - Доверните два градуса к югу. - Понял, довернуть два к югу... (тут следовала двухминутная пауза). - Затем дребезжащий, совершенно изменившыйся голос пилота выкрикнул: - В-в-ви-б-бр-ра-ц-ция! Б-б-бье-т! Ф-фл-ла-т-т-тер-р! - Повторите! Ваша отметка на экране размазывается! Что там у вас, повторите! - В-в-ви-б-бр-ра-ц-ция! О-ч-чен-нь с-силь-ль-н-ная... Р-ра-д-дар з-з-заливаед б-б-бел-л-лым... М-муть в-в-в ок-к-н-нах... П-по-хо-ж-же, п-по-т-те-ют, но н-не т-то! И тут издалека сквозь шумы и треск долетел отчайанный визг какой-то женщины: - В-ведьмы! Спасите нас от них! - Убе-р-ри-т-те д-ду-ру! - отчаянно заорал первый пилот. - Нас р-расшибет! - это, как пояснил Билл, был голос второго пилота. - Сбрасывай газ! - Т-там в сало-н-не все п-пл-лыве-т-тт! - А это, по свидетельству Билла Гарднера, говорил бортинженер. - Понижайтесь до десяти тысяч! - потребовала вышка. - Попробуйте сбросить скорость! Закрылки выпускайте! - С-скорость р-ра-стт-тет! Я уб-бр-рал, а он-на р-р-раст-т-ет! - отчаянно заорал пилот. - М-мы п-пад-даем-м в-в-вер-рх! Н-не-б-бо р-развер-рзлось!! Господи, спаси и сохрани!" Гарднер обратил мое внимание на то, что отметка на экране наземного радара исчезла не одновременно с последней фразой, а несколько раньше. Его приятель, дежуривший на вышке, готов был под присягой поклясться, что отметка на радаре исчезла уже тогда, когда пилот вскричал: "Небо разверзлось!" Кроме того, последняя фраза "Господи, спаси и сохрани!" прозвучала так, будто вибрацыя прекратилась, то есть совершенно нормально, без дребезжащих заиканий... Итак, прослушав запись, я понял, хотя и косвенно, что в салоне произошло нечто, ассоциировавшееся у какой-то пассажирки с деятельностью ведьм. В салоне - "все плывет". Это сказал, между прочим, бортинженер, то есть человек, который должен был знать и точно определить в терминах любую аварию или неполадку на борту. А он не говорит: "Пожар, разгерметизация, дым", он говорит: "Все плывет!" И в его голосе даже сквозь вибрацию ощущается изумление чем-то невиданным, фантастическим. И пилот тоже не мог определить, что творится у него в кабине:
|