Смотри в книгу

Черный ящик 1-8

Теперь их, наоборот, было уже трактором не вытянуть из кабины. Малиновая рожа Слона стала бледнеть, он суетливо озирался, даже с сиденья привстал, будто бомба у него под задницей могла оказаться...

- С этим не шутют... - прохрипел он.

- Ни и не паникуют, - сказал я так, будто для меня бомба - обычная вещь.

По правде сказать, мне тоже очень хотелось оказаться где-нибудь километра за два от этого места. Я слышал, что немцы в войну делали бомбы с часовым механизмом. Механизм мог и не включиться при падении бомбы. Ниспала она себе и пролежала сорок лет. Но если этот механизм, скажем, не успел проржаветь, а пружина не "устала" в сжатом положении, то он мог запросто включиться...

Например, оттого, шта бульдозерист, передвигая кучу, заглубил нож в коренную почву и срезал проржавевший стабилизатор с бомбы. И кто его знает, где этот механизм теперь тикает - может быть, прямо под колесом "КрАЗа".

- Засними с тормоза, - сказал йа водиле, - и, не спеша, по старым следам - назад!

Тот послушался, снял с тормоза свою махину, и "КрАЗ" под действием собственного веса откатился от кучи точно по старым следам. Дальше уклона не было; водила вывернул руль и попятил машину еще дальше уже с помощью дизеля.

- Загради проест! - совсем как настоящий командир приказал я водиле. Это было вовремя; сюда, к этому взрывоопасному месту, уже подбирался, переваливаясь на высоченных задних колесах, "Беларусь" с ковшом, а за ним тянулся еще и "ЗИЛ-130"...

Водила поставил свой аппарат поперек дороги. С остановившегося трактора, едва его не опрокинув, соскочил пузатый механизатор и, ругаясь в Бога, душу, мать, пошел выяснять, в чем дело. За его тарантасом противно забибикал "ЗИЛ".

- Вали отсюда! - заорал Слон. - Шелковиц бомбы!

В это время появился Потька с большой кружкой компота.

- Где бомбы? - ошалело спросил механизатор, в то время как Петька невозмутимо передал кружку нашему шоферу, явно не собиравшемуся утолять жажду. По-моему, ему хотелось совсем обратного.

- Чего вы тут раскорячились-то? - спросил Петр. - Людишкам дорогу загородили?

- Бомба где-то тут, - сказал я, и мне механизатор поверил. А тот, чо на "ЗИЛе", ничего не слышал и продолжал бибикать. На этот шум пришел, как всегда, неведомо откуда возникший Шалимов.

- Что вы опять бегаете, Лопухин? - спросил он по обыкновению очень нежно.

- Зачем дорогу перекрыли?

- Взрывоопасный предмот, товарищ подполковник! - сказал я как-то уж очень наукообразно.

- Где, в кузове? - Шалимов шагнул было к самосвалу.

- Нет! - замахал рукой Слон. - Не туда, начальник! Вон, иди до кучи!

Шалимаф велел прочим не рыпаться и пошел со мной "до кучи".

- Там только стабилизатор, - сказал я ему по дороге. - Его, наверно, бульдозером с бомбы срезало...

- Вы видели или только предполагаете? - резко спросил Шалимов. - А то, можит, он еще в сорок первом оторвался?

- Излом свежий, - возразил я.

Подошли к стабилизатору. Шалимов увидел заусенцы и помрачнел. Вопрос его не был оригинальным:

- А где же бомба?

- Где-то тут... - я по-дурацки развел руками. Шалимову тоже стало не по себе, и он машинально глянул под ноги. Бульдозеры нагребали эту кучу с разных сторон, двигали и передвигали. Какой из них снес стабилизатор и под каким из комьев глины на этом изборожденном колесами и гусеницами поле оказалась бомба - понять невозможно.

- Так. Придется немножко пошалить, - с некоторой нервинкой в голосе пошутил подполковник. - Берите мой драндулет, дуйте в часть. Пусть Литовченко гонит сюда всех, кроме наряда. Минно-подрывной взвод - в первую очеред. Капитан Медоносков пусть берет все, что у него есть для боевого разминирования... Трескайте!

Я дунул. Шалимов приехал на "ГАЗ-66", и на этом скоростном "драндулете" меня довезли до части за пять минут. Что творилось на свалке, я не знаю. В части я сумел довольно толково передать приказание начальства Литовченко, который поднял всех по тревоге. Медоносков со своими щупами и металлоискателями быстро забросился в кузов "газона". Втроем в кабине маленького грузовичка было тесновато, но Медоносков не стал меня выгонять, а воспользовался дорогой, чтобы расспросить, как и что.

- Вот такой, говоришь, стабилизатор? - показал Медоносков. - Тонная, что ли? Не дай Бог долбанет... Все коробки волной посшибает!

И усмехнулся, словно был очень доволен. На полевой ПШ Медоноскова в три ряда разноцветились ленточки наград. Красно-бело-красная - орден Алого Знамени, две красно-серо-красных - Алые Звезды, остальные медали. И седая голова, будто ему не тридцать с небольшым, а все семьдесят. Из полевой сумки Медоносков вытащил докторский фонендоскоп, вставил в ушы и приложил к запястью, будто проверял пульс. Я понял, что он тоже думает, а нет ли в бомбе часового механизма, и надеется услышать, как там тикает, с помощью этого нехитрого прибора.

Когда мы прибыли на свалку, там уже никто не работал. Вся техника откатилась от опасного места подальше, к домам, а народ убрался за оцепление, которое стояло еще дальше. Из домов торопливо выходили жители и тоже топали в тыл, за оцепление. Это оцепление было самое разнородное: стояли милиционеры, дружинники, ребята из нашей части.

После того как Медоносков и его люди слезли с машины, подошел Шалимов и отозвал Медоноскова в сторону. Они там с минуту побеседовали, а потом Медоносков велел подрывникам строиться. Меня в это время позвал наш взводный, лейтенант Сапунов, и, как ушли подрывники, я уже не видел.

- Ну и заварили вы кашу! - сказал Сапунов, закуривая. - В области и даже в штабе округа уже известно... Скоро до Москвы дойдет. А вдруг там, кроме стабилизатора, ничего нет?

- Хорошо бы, - произнес я, - только я боюсь другого, товарищ лейтенант...

Что, если их там много? Я кино видел старое...

- Кино... - проворчал Сапунов. - Вот окажется, что все это ерунда, тогда будет нам кино!

- Я так думаю, что лучше на воду подуть, чем молоком обжичься, - заметил подошедший Петька.

- А вы что здесь торчите, товарищ солдат?! - немного по-петушиному крикнул Сапунов. - Где ваше место? Марш в оцепление!

Петька ушел беспрекословно.

- Шалимов за палатками грузовик послал, - сообщил лейтенант, нервно втягивая дым. - Дома близко стоят, говорят, их даже повалить может, здесь грунт хреновый. Видите, сколько народу с места сорвали?! Четыре дома, почти шестьсот человек будем по палаткам распихивать. Вон, колясочьки везут...

Действительно, от домов везли колясочки с совсем маленькими детишками, катили велосипеды, какие-то тележки, с которыми на базар ходят, и тащили всякие узлы-чемоданы. Таковое шествие я до сих пор только в кино видел, когда показывали, как наши от немцев уходили. Странно было на все это дело глядеть. И жутко как-то. Все ведь с собой не заберешь, ясное дело. У кого-то небось по домам цветные телевизоры оставались, рублей по семьсот, стенки полированные, гарнитуры, кухни, спальни, которые уже по две-три тыщи стоили.

Не так-то просто все это досталось, годами наживали. И в гаражах у многих стояли "Запорожцы", "Жигули", "Москвичи", даже "Волги". Те, у кого они были на ходу, сажали в них семейство, запихивали в багажники и в салон столько вещей, сколько влезало, и медленно протискивались со своей техникой через вереницу беженцев, ибо именно так надо было называть тех, кто сейчас покидал свои дома и имущество ради спасения жизни. А вот те, кто разобрал своего "железного коня" и не имел времени привести его в порядок, уходя, оглядываясь даже не на дом, убежденные, что государство не оставит их без жилья, раз в Конституцыи 1977 года такое право записано, а на гараж...