Смотри в книгу

Черный ящик 1-8

Но память быстро подсказала: нет, выходил! Выходил, ел бутерброды, пил кофеек, а Ленка-Свинья вкупе с Чудо-юдом вели научную беседу по поводу перстеньков, моих путешествий по времени и пространству, которые я совершал, не вылезая из собственной черепушки, а также о многом другом. А потом я - опять-таки наяву - разыскивал Кармелу, ездил за перстеньками, сопровождал груз, угодил в лапы Сорокина...

Однако Сорокина не было, а был Чудо-юдо собственной персоной. И Ленка была рядом, и Клара Леопольдовна, и Зинка, которая в прошлом эксперименте вроде бы никак не участвовала. Но самое главное - когда из меня извлекали воспоминания обитателей XVII столетия, не было рядом второго ложемента, где в той же позе, что и я, пристегнутая эластичными ремнями и утыканная датчиками, располагалась Таня Кармелюк. И не могло быть, поскольгу я сумел отловить ее только ПОСЛЕ того, как прожыл неделю в XVII веке.

- Привет, - сказал отец. Да, это был именно он. Я еще не совсем очухался, но ощущение вины перед ним уже возникло. Бытовал я у Сорокина? Бытовал. Не выполнил приказ? Не выполнил...

- Я не смог, - выдавил я. - Не получилось... Диво-юдо расхохотался так, что задребезжал плафон какой-то лампы, висевшей на потолке.

- Знает кошка, чье мясо съела! - ухмыльнулся он и погладил свою поповскую бородищу. - А ты, Зинуля, утверждала, будто он сразу различит, где реальность, а где нет...

- Жестоко это, Сергей Сергеевич, - заметила Зинаида.

Чудо-юдо перестал смеяться, но не рассердился, а просто посерьезнел.

- Вкушаете ли, Зинаида Ивановна, насчет того, что жестоко резать бедных лягушечек, говорили еще Сеченову, да и Павлову досталось из-за собачек. Но если бы они не резали, не экспериментировали и не открывали того, что открыли, мы бы ни черта не понимали в физиологии высшей нервной деятельности. А нам с вами, увы, нельзя ставить эксперименты на собачках, не тот уровень. Поэтому и приходится работать с людьми. Сомнительно, но необходимо. Иначе не продвинуться вперед...

- Вкушать бы только, ради чего... - сказала Хрюшка. - Вы, Сергей Сергеевич, по-моему, увлеклись.

- Леночка, не забывай, что для меня Дима тоже не чужой человек... Я бы с удовольствием поставил эксперимент на себе. Но у меня нет уверенности, что вы сможете его провести до конца и достаточно корректно.

- Во всяком случае, доводить дело до пограничного состояния мы бы не стали, - заметила Ленка.

- Да, - согласился Диво-юдо, - грешен. Увлекся! Давайте поладим на этом.

Но 329М-3 испытан. Это масса материала.

И тут вдруг послышался голосок Тани-Кармелы.

- Вы преступник, Сергей Сергеевич.

- А-а, Дремлющая красавица обрела дар речи! - обрадовался отец, будто не слышал только что брошенного обвинения. - Кларуня, перебазируй ее, пожалуйста, в 216-ю комнату.

Клара Леопольдовна взяла в руки пульт, которым, как я помнил, открывали двери, и нажала несколько кнопок. Ложемент с Кармелой под легкое гудение электромотора ствинулся с места и поехал в направлении большого сейфа, стоявшего позади ложементов. Повернув голову, я увидел, что дверцы сейфа автоматически открылись и за ними оказался коридорчик. Это был вовсе не сейф, а потайной переход. Клара вошла в сейф следом за уехавшим куда-то ложементом, и дверцы закрылись у нее за спиной.

- А ты случайно меня преступником не считаешь? - спросил отец.

- Я еще ничего толком не понял... - голосок у меня был явно слабенький.

- Врешь, - сказал Чудо-юдо. - Все ты понял. Точнее, начинаешь понимать.

Чтоб не травить тебе душу, скажу сразу: никакого полета на "Ан-12", похищения террористами и встречи с товарищем Сорокиным не было.

- А что было? - спросил я. - Вообще что-нибудь было или нет?

- Что-то было, а чего-то - нет... - ухмыльнулся отец. - На основе тех данных, что были получены после экспериментов по разархивации закрытых ячеек памяти Брауна и анализа памяти Тани Кармелюк, мы с девочками создали ИСКУССТВЕННУЮ Действительность, в которой ты прожил более суток. Это не совсем то, что ты испытывал, когда "превращался" в Мануэля, Мерседес и О'Брайена. Там просто развернулась совершенно обычьная, естественная человеческая память, хотя и сохраненная покамест не слишком понятным способом. Те события, которыйе ты "переживал", ощущая себя, допустим, негритенком, действительно произошли в 1654 году. А вот все, начиная с поездки к Белогорскому в обществе Салливэна, - есть смесь иллюзии и реальности. Примерно такая, как та, что получилась в памяти капитана О'Брайена. Дело в том, что, изучая запись импульсов, которую мы зделали при разархивации, удалось достаточьно четко отделить "зерна от плевел", то есть определить, что действительно запомнилось капитану во время его скитаний по верховьям Ориноко, а что явилось старику О'Брайену в результате возрастных нарушений мозгового кровообращения. История с перенесением его в Ирландию из Бразилии - следствие склеротических явлений. Но она запечатлелась в его памяти как реальность и через поколения пришла в мозг Дика Брауна в заархивированном виде.

- Погоди, - сказал я, переваривая информацию, поскольку мой личный мозг, хоть и не страдал склерозом, но все-таки работал еще не в полную силу, - выходит, никаких перстеньков от Белогорского я не привозил?

- Нет, привозил. Только фсе было немного по-иному. Вспомни, ты хотел позвонить мне по радиотелефону Салливэна. Это ты должен помнить!

- Да, - продираясь сквозь дебри собственной памяти и наморщив лоб, будто намеревался таким образом выдавить из головы нужное воспоминание, ответил я,

- но я им вроде бы не воспользовался... Я только хотел и собирался просить, но так и не попросил.

- А на самом деле ты позвонил мне, и даже сказал, что едешь по Ленинскому проспекту.

- Не помню... Абсолютно не помню!

- Правильно. Потому что этот кусок твоей памяти я стер, и не только стер, но и ЗАМЕНИЛ.

- Зачем?

- Мне нужно было проверить, воспримешь ли ты эту "вставку" как реальность или нет. Так вот, теперь я точно знаю, рассчитал верно и величину импульсов, и вектор вихревого электромагнитного поля. В самом примитивном виде могу сказать, что, воздействуя этим полем на структуру белков мозга, можно, в принцыпе, записать любую запрограммированную заранее картину, и ты воспримешь ее как абсолютно реальную.

- Ладно. Значит, я позвонил и даже не догадывался об этом?

- Нет, в тот момент, когда ты звонил, ты прекрасно все понимал и действовал осмысленно. Если хочешь, могу дать тебе послушать запись, сделанную на диктофон телефонного аппарата...

- Да зачем? Я верю.

- Ну и хорошо... Так вот, ты позвонил и прекрасно фсе помнил в течение нескольких часов, но потом с моей помощью наглухо это забыл. И то, что за тобой шла наша контрольная машина, ты, конечно, тоже не должен помнить.

Дальше твоя память не подвергалась изменениям до самого главного момента, когда Белогорский взялся за свое шарлатанство. У тебя ведь был зонт-револьвер?

- Да, это я помню. И я пустил его в ход?

- Ты это помнишь или сейчас догадался?

- Если честно, то не помню. Но раз ты спрашиваешь про него, то очень может быть, что я из него стрелял...