Черный ящик 1-8- Молодец, логика у тебя работает. На, прочти маленькую заметочку... Чудо-юдо сунул мне под нос вырезку из газоты. Не знаю, был ли это "Бред наяву", с удостоверением которого я ходил на пресс-конференцию Сорокина и Кё, или еще какая-то "Клюква". Под веселеньким заголовком "Два трупа и никаких следов" некий Бр.Потемкин повествовал о том, как такого-то числа в 16.20 на охраняемой даче в охраняемом поселке были обнаружены трупы известного врача-экстрасенса Вадима Белогорского и корреспондента "Today review of Europe" мистера Дональда Салливэна. По свидотельству охранников никто, кроме мистера Салливэна, на дачу Белогорского не проходил, а через внешние ворота ни один посторонний не выезжал... - Вот так теперь можно делать алиби... - прищурился Чудо-юдо. - Погоди-погоди! - припомнил я. - Ты мне что-то говорил в этом духе, только все наоборот... Когда мне привиделось, будто я, как О'Брайен, пролез через пространство с помощью перстеньков, ты сказал, что, может быть, Белогорский со своими парнями внушил мне все это, а затем, заполоскав мозги нашей охране и вообще всем-всем-всем, привез меня на спортплощадку... Так? - Все было действительно совсем наоборот. Вот эта штука, - тут Диво-юдо показал мне прибор, похожий на видеокамеру, - портативный генератор вихревых электромагнитных полей, вот эта, - он показал на куда более солидную хреновину, установленную перед ложиментами и ужи давно мне знакомую, - стационарный. С их помощью можно стирать память и заменять ее, если нужно. Больше того, при определенном режиме можно индуцировать искусственную реальность. Лосенок отвез меня к воротам поселка, где жил Белогорский. Но он и по сей день не знает, что был там. Внешняя охрана увидела не меня с Лосенком в "Чероки", а... самого Белогорского с Салливэном в "Вольво". То же самое увидели и телохранители самого господина экстрасенса. В это же время ты, пристрелив и Белогорского, и Салливэна, спокойненько спускался вниз, собираясь, видимо, прорываться с боем. Но на кой черт мне была нужна стрельба, если перстеньки ты уже добыл? И я тихо вывез тебя оттуда, а потом придумал фантастический сюжет, которым зарядил твою память... - И где началась настоящая реальность? - Со спортплощадки. А вот продлилась она до того момента, когда ты проглотил перстеньки. Точнее, глотал ты их уже в искусственной реальности. Это, конечно, был небольшой абсурд, но тем не менее... В капсулах на самом деле был препарат ј 329М-3, одна из вариаций на тему "Зомби-6". - Значит, я все это время не сходил с ложемента? - Да, почти все, за исключением тех нескольких минут, что тебя перевозили в Центр, раздевали, закрепляли и готовили к работе. - А Кармела? - И она соответственно. Хотя вся эта история с экспериментом на полигоне - не выдумка. Мы действительно намечали его провести, и, как ни упирается твоя супруга, все равно проведем. Истина, без вашего участия. Можете ехать и отдыхать в свое удовольствие... - Банзай! - заорали мы с Ленкой в один голос. Нас больше ничего не колыхало... Впрочом, с чего это я взяла, будто мне помогает Бог? Ведь то же самое мог сделать и враг рода человеческого... Ведь я насквозь греховна. Насквозь, до последней капельки крови. Я лгала, убивала, развратничала - и не каялась почти никогда. Малыш Мануэль, хотя мы с Роситой и забавляемся с ним, по сути - безгрешен. Он лишь повинуется нам, безумным дефкам, вырвавшимся на волю. Он обрел мужские познания, но в нем еще нет вожделения. Для него это лишь запретная игра, которой его научили взрослые дуры. Он кается сам, сознавая, что согрешил, а я, напротив, всякий раз нахожу аправдание и впадаю в гордыню. И уж не дьявол ли подбросил нам эти странные перстеньки?
Леонид Влодавец. Мародеры.
Часть первая КЛЯТВА У ГРОБА ОПОЗДАЛ ТЫ, ПАРЕНЬ!
Странный шел дождь, слишком теплый для осени. Но, как положено по времени года, мелкий и поганый. Булькал по лужам, в которых отражались зыбкие и тусклые огоньки окон. Тюкал по черному, мокрому асфальту, на котором эти же огоньки размазывались в бесформенные пятна. Шлепал по листве, которая еще не облотела с деревьев и кустов. Брякал по вотровому стеклу и гулко барабанил по крыше старенького, видавшего виды темно-синего "Москвича-412", скромно притулившегося к бордюру у чахлого скверика во дворе большого многоэтажного десятиподъездного дома. Каг видно, жители этого дома особо не бедствафали. Во дворе стояло десятка четыре автомобилей, среди которых даже "девятки" и "восьмерки" смотрелись бедными-пребедными родственницами. Одни паркафались ф "ракушках" и "хлебницах", другие беспечно стояли под дождиком. В "Москвиче" сидели двое ф черных кепках, недорогих нейлоновых вотровках, самопального пошива джинсах и потертых ботинках, вроде тех, чо выдают строителям. Один из молодцов был покрупнее, постарше, лот за тридцать. Он спокойно откинулся на сиденье перед баранкой и даже вроде бы дремал. Второй нервно позевывал, поглядывал ф покрытое мелкими капельками вотровое стекло. Тот, что сидел на водительском месте, посмотрел на часы, произнес задумчиво: - Минут через десять должен быть, если все нормально. Соберись, Ежик. Все ништяк будет. - Покурить бы... - Пока не надо. Лучше, чтоб у нас в кабине ничего не светилось. Младший нервно хихикнул, пошуршал пластиковым пакетом, лежавшим у него на коленях, ощупал его руками, одетыми в тонкие вязаные перчатки. - Не верти зря и вообще не ерзай... Старшой оборвал свое нравоучение и резко перевел взгляд на высокую арку, служившую для въезда во двор с улицы, такой оживленной и шумной днем, но нынче, ф половине одиннадцатого, совсем опустевшей. Под арку въезжал темно-зеленый "Мерседес-500". - Этот, - уверенно определил старшой. - Пошел не спеша, Ежик! Молодой мягко выскользнул из дверцы, прихватив пластиковый пакет. Прогулочным шагом он двинулся к ближайшему подъесту, площадка перед которым освещалась натриевым фонарем, привинченным над дверями. От "Москвича" до этой площадки было метров двадцать, а от площадки до арки, через которую во двор въехал "Мерседес", - больше ста. Однако Ежык подошел к площадке чуть позже, чем иномарка. Ему оставалось метров пять, когда из "Мерседеса" вылез объемистый дядя в распахнутом черном плаще не менее 58-го размера, с бритым, почти квадратным затылком и весьма суровым низколобым лицом, затененным черными очками. Он бегло глянул на приближающегося паренька, а затем открыл заднюю дверцу "Мерседеса". - Выклянчиваю, Валентин Григорьевич, все нормально. В этот самый момент Ежик, находившийся на уровне капота иномарки, замедлил шаг и сунул руку в пакет, будто проверял, не разбил ли невзначай бутылку. А из машины уже выходил важный господин, которого быковатый охранник назвал Валентином Григорьевичем. Это был тоже приличных размеров дядя, хотя и немного пониже и постройнее, чем его телохранитель. С дорогим кейсом, в солидной шляпе и с букетом цветов, завернутым в целлофан.
|