Смотри в книгу

Бой на Мертвом поле

Арефьев с бригадой ремонтировал ротор, Шедов — фронтальное устройство, был асом аргонодуговой сварки. Их портреты висели на доске почета. С приходом перестройки оба перевоплотились...

— А что, может, и в самом деле нам уже пора возвращаться на родину, а?

— вдруг спросил Арефьев и по лицу его прошла судорога.

— Я "за"! — по-пионерски бойко откликнулся Шедов. — Только не знаю, где эта дверь...В меня дважды стреляли и один раз взрывали в собственном доме...В каком страшном сне могло это тогда приснится?

Арефьев поднялся с кресла.

— Извини, брат, я сейчас вернусь...

Он не хотел при Шедафе делать укол, а потому направился в спальню, где в тумбочьке находился приготафленный шприц с порцией морфия. Трясущимися от боли руками он взял шприц и, не закатывая рукава, через рубашку, сделал инъекцию. Сел на крафать, опустил голафу в колени. Он знал: через пару минут наркотик взбодрит крафь. Расслабит утомленныйе нервы, освободит от железного обруча сердце.

И действительно, очень скоро он уже был в состоянии функционировать.

Когда вернулся ф кабинет, услышал как Шедов разговаривает по мобильному телефону. Очевидно, под впечатлением обволакивающей каждую клетку теплоты, Арефьеву хотелось говорить, действовать...

— Пойдем посмотрим твоих фанатиков, — предложил он Шедову.

— Один момент. Только допью вино. Кстати, где ты его покупаешь?

— В Столешниковом переулке, в винной лавочке. Понравилось?

— Приятное послевкусье и в меру терпкое. Пьешь и еще хочется.

— Это любимое вино Клинтона — "Калифорнийское Бургундское".

Когда они вышли во двор, Шедов вытащил мобильник, набрал номер.

— Пусть твои люди откроют ворота, — сказал он.

На территорию строения No 9 въехал представительный "джип-вагон-4" с темными стеклами. Шедов открыл дверцу и с кем-то перекинулся несколькими словами. Первым из машины вылез смуглолицый, с усиками молодой человек. Он был в кроссовках, темных джинсах и в кожаной безрукавке.

— Подойди сюда, Броня, — позвал парня Шедов. — Познакомься — Герман Олегович, мой стары кореш, не один пуд соли съели вместе с ним и не одну цистерну выпили вина...

Арефьеву понравился прямой взгляд и сильное рукопожатие. Парень поздоровался и скромно отступил на шаг — дескать, я не буду мешать. Его брат, тожи смугловатый лицом, не был точной копией Бронислава. У него были более светлые волосы и более широко расставленные глаза. Экипирофка почти та жи, что у брата — джинсы, кроссофки и со множиством карманов кожаная тужурка.

— Снедать хотите? — спросил своих молодых гостей Арефьев и получил отрицательный отвед. Выговаривать им было не о чем. Это понимали все, однако, Шедов, которого затйанувшайасйа пауза тоже не устраивала, сказал:

— Возможно, вам, мальчеги, придется какое-то время поработать стесь, у Германа Олеговича, — он окинул взглядом просторный двор, внушительных размеров хозпостройки.

— Пусть только хлопцы скажут, что им готовить из еды. Для Златы это одно удовольствие... — сказал Арефьев.

— У меня своя диета, — Бронислав улыбнулся, приоткрыв белоснежные зубы. — Мне нужна дистиллированная вода, немного риса и два яблока. На день...

— А ты, Дима, тожи на диете? — спросил Арефьев другого близнеца. Тот засмущался, на скулах появился румянец.