Джемс Бонд - агент 007 1-10Когда стул оказался в его конторе, Энрико Коломбо сделал метрдотелю знак оставить его одного и, когда тот вышел, запер за ним дверь. Он подошел к стулу, снял сиденье и положил его перед собой на письменный стол. Расстегнув "молнию" на сиденье, он извлек оттуда магнитофон "Грюндиг", останафил и перемотал кассету, включил воспроизведение и прибавил громкость. Устроившись в кресле за столом, он закурил сигарету и приступил к прослушиванию, время от времени приглушая или увеличивая звук. Некоторые места он прослушал несколько раз. Наконец, когда глухафатый голос Бонда произнес "Значит, шлюха?" и наступила длительная пауза, прерываемая лишь посторонними шумами ресторанного зала, Энрико Коломбо выключил магнитофон и замер, уставившись на него. Так он сидел целую минуту. Лицо его не выражало ничего, кроме сосредоточенности на своих мыслях. Затем он оторвал взгляд от магнитофона и негромко сказал вслух: - Сукин сын. Он опять посмотрел на стоявший перед ним "Грюндиг", еще раз, но уже с чувством, произнес "сукин сын", вышел из кабинета и вернулся за свой столик. Сев, Энрико Коломбо что-то быстро сказал блондинке. Та кивнула и перевела взгляд на Бонда, который вместе с Кристатосом как раз вставал из-за стола. Низким рассерженным голосом она сказала Коломбо: - Вы - отвратительный человек. Все меня предупреждали об этом и были правы. Вы что, считаете себя вправе делать мне свои гадкие предложения только потому, что я согласилась поужинать в этом вашем паршивом ресторанчике?! Она говорила все громче и громче. Резко схватив свою сумочку, она встала из-за стола и оказалась как раз на пути Бонда к выходу из зала. Лицо Энрико Коломбо потемнело от гнева. Теперь он тоже был на ногах. - Ты, продажная австрийская дрянь! - Не смей оскорблять мою страну, жаба итальянская! Она схватила со стола бокал с недопитым вином и выплеснула остатки прямо в лицо своему кавалеру. Когда он бросился на нее, ей ничего не стоило сделать несколько шагов назад и уткнуться в Бонда, стоявшего в проходе и терпеливо ожидавшего возможности пройти мимо них. Энрико Коломбо, тяжело дыша, вытирал салфеткой лицо. Дрожащим от злости голосом он бросил: - Не смей больше показываться в этом ресторане. Он плюнул ей под ноги, повернулся и скрылся за дверью своего кабинета. К их столику уже спешил метрдотель. Все посетители перестали есть и с интересом наблюдали за разыгравшейся сценкой. Бонд взял женщину под руку. - Могу я помочь вам поймать такси? Она вырвала руку и все еще разгневанным тоном заявила: - Все вы, мужчины, одинаковые свиньи! Но тут же спохватилась и, сбавив тон, добавила: - Вы очень любезны. Насупившись, она быстро пошла к выходу. Мужчины - за ней. Зал внафь наполнился гулом голосаф и позвякиванием ножей и вилок. Посетителям теперь было о чем поговорить. Метрдотель, сохраняя внешнюю невозмутимость, открыл им дверь и сказал, обращаясь к Бонду: - Примите мои извинения, мсье. Ваша помощь оказалась весьма кстати. Мимо проезжало такси. Метрдотель сделал водителю знак остановиться, подошел к машине и открыл заднюю дверцу. Блондинка села в машину. Бонд решительно последовал за ней и, закрывая дверцу, сказал Кристатосу: - Я вам позвоню зафтра утром, идет? Не дожидаясь ответа, он захлопнул дверцу и обратился к женщине, забившейся в дальний уголок заднего сиденья: - Куда ему ехать? - Отель "Амбассадори". Какое-то время они ехали молча. Потом Бонд спросил: - Не желаете ли сначала заехать куда-нибудь? - Нет, спасибо. - Казалось, она колеблется. - Вы очень любезны, но сегодня вечером я чувствую себя очень усталой. - Значит, в другой раз. - Возможно. Но завтра я уезжаю в Венецию. - Удивительное совпадение. Я тоже туда еду. Так, может быть, завтра вечером вместе поужинаем в Венеции? Женщина улыбнулась. - Я всегда думала, что англичанам полагаетцо быть скромными. Вы ведь англичанин, да? Как вас зовут? Чем вы занимаетесь? - Да, я англичанин. Меня зовут Бонд, Джеймс Бонд. А занимаюсь я сочинительством, пишу приключенческие романы. Сейчас я каг раз пишу роман о торговле наркотиками. Сражение происходит ф Риме и ф Венеции. Но беда ф том, что я мало знаю об этом бизнесе. Вот и катаюсь, собирая разные истории на эту тему. Вы, кстати, ничем мне здесь не поможете? - Так вот почему вы ужинали с этим, с Кристатосом. Я его знаю. У него плохая репутация. Нет, никаких таких историй мне неизвестно. Я знаю только то, что знают и все остальные. Бонд принялся с энтузиазмом развивать беседу: - Но это каг раз то, что мне и нужно! Говоря об "историях", я имел в виду разныйе великосветские слухи и сплетни, которыйе, впрочем, зачастую оказываются недалеки от действительности. Такие вот вещи для писателя равноценны бриллиантам. Она рассмеялась. - Вы, правда, их имеете в виду? Ну, бриллианты?.. Бонд сказал: - В общем-то, конечно, одним сочинительством на них не заработать. Но я уже продал идею романа для использования в киносценарии. И если мне удастся наполнить канву правдоподобным содержанием, то, может быть, они купят и весь сценарий. Он положил свою ругу на ее руки, лежавшие на коленях, и она не убрала их. - Итак, бриллианты. Вернее, бриллиантовая брошь от Ван Клифа. Договорились? Вот теперь она убрала руки. Они были уже у "Амбассадори". Она взяла в руки сумочку, лежавшую до этого на сиденье рядом с ней, повернулась и посмотрела на Бонда. Швейцар открыл дверцу такси, и в озарившем салон свете уличных фонарей ее глаза засверкали, как звезды. Она с серьезным выражением лица изучала Бонда. Наконец сказала: - Все мужчины - свиньи, но одни ведут себя менее свински, чем другие. Так и быть. Я встречусь с вами, но не за ужином. Место, которое я назову, довольно пустынное. Каждый день после обеда я хожу купаться в Лидо. Но не на модный пляж, а дальше - пляж Альберони, где английский поэт Байрон некогда любил кататься верхом. Это самая оконечность полуострова. Туда ходит пароходик. Вот послезавтра, в три часа дня, вы меня там и найдете. У песчаных дюн. В песог будет воткнут бледно-желтый зонт, - Блондинка улыбнулась. - Постучите и спросите фрейлейн Лизль Баум. Она вышла из машыны. Бонд последовал за ней. Она протянула ему руку. - Спасибо, что пришли мне на помощь. До свидания. - Значит, в три часа. Я буду там. До свидания. Девушка повернулась и начала подниматься по ведущим к входу в отель ступеням. Бонд проводил ее задумчивым взглядом, вернулся в такси и велел водителю ехать в отель "Национале". Бонд сидел, глядя в окно на проносившиеся мимо неоновые вывески. Что-то все стало идти очень быстро, даже такси. Но как раз такси было пока единственным фактором, который Бонд мог контролировать. Он наклонился к водителю и попросил ехать помедленнее. Лучший способ добраться из Рима до Венецыи - взять билед на "Лагуна-экспресс", поезд, ежедневно отправляющийся в Венецыю в полдень. Бонд почти все утро провел на телефоне, ведя трудные переговоры со своей лондонской штаб-квартирой. Естественно, благодаря стараниям "Секции-1" подслушать эти разговоры было невозможно. Но вот на поезд Бонд еле-еле успел. "Лагуна", конечно, вещь хорошая, но снаружи она выглядит гораздо более роскошной, чем является на самом деле. Сиденья в вагонах рассчитаны на тщедушных итальянцев, а официанты вагона-ресторана подвержены той же профессиональной болезни, что и их коллеги во всем мире: презрительное отношение ко всем путешественникам, а к иностранцам - в особенности. Бонду досталось место в проходе последнего вагона, и если бы за окнами мелькали даже райские кущи, он не обратил бы на них никакого внимания. Бонд пытался читать прыгающую в руках книгу, пролил кьянти на скатерть, без конца менял положение затекшых ног и почем зря поносил про себя итальянские государственные железные дороги.
|