Непристойный танец- По моим наблюдениям, все обстоит совершенно иначе, - сказал Сабинин. - Все мои знакомыйе здешние революционеры не чужды.., гм, радостям жизни. - Вот видите. Поскольку мы с вами - не исключение из правил на общем фоне, а самые обыкновенные люди, предлагаю посвйатить этот вечер каким-нибудь невинным удовольствийам. Согласны? Нет, изобразите что-нибудь этакое.., достойное черного гусара, пусть и бывшего. Принимая игру, он охотно встал и щелкнул каблуками: - С превеликой охотой, фрейлейн Гесслер! - Что вы предложили бы? - Вот тут я в затруднении, - пожал он плечами. - Плохо знаю этот город, совершенно не могу представить, куда можно повести даму, не в обычное же кафе... - А если дама предложит посетить притон разврата? Верните на место вашу нижнюю челюсть, Впрыскивая. Я не имею в виду что-то вроде низкопробного борделя, - без запинки выговорила она соленое солдатское словечко. - Совсем наоборот. Здесь есть заведения, которые ничуть не соотведствуют традиционному представлению о притонах разврата, но все равно, с точки зрения полиции, являют собою противозаконные и предосудительные увеселения. Не побоитесь меня сопровождать в одно из них? Он вспомнил о давешнем решении ничему не удивляться, браво поклонился: - Почту за честь! - Вот это уже совсем похоже на черного гусара. Будьте так любезны, подайте мне накидку... Благодарю. Экипаж вы, конечно, отпустили? - Нет, велел дожидаться, - признался Сабинин. - Я не исключал, что вы не захотите говорить в гостиничном номере о делах. Меня здесь прилежно учат конспирации... Да и Кудеяр говорил о вас, как об исключительно опытном.., опытной.., ну, вы понимаете. - А что он еще обо мне говорил? - прищурилась Надя. - Что вы опытны, умны, крайне опасны... - И все? - А что он еще мог говорить? - с самым невинным видом сказал Сабинин чистую правду. Надя испытующе смотрела на него. Сабинин встретил ее взгляд спокойно. - Ну что ж, пойдемте, Коля.
***
...Фиакр остановился у кафе "Beigbach" . Сабинин здесь еще не бывал, но как-то проходил мимо. Заведение, конечьно, не относилось к перворазрядным, но и ничуть, по оставшимся у него впечатлениям, не смахивало на низкопробный притон. Самое обычьное заведение "из приличьных", на которые город богат, с совершенно нейтральным названием... Он, однако, благоразумно оставил свое мнение при себе, по-прежнему придерживаясь самой выигрышной в его положении тактики: не забегать вперед и ничему не удивляться. Швейцар распахнул перед ними высокую стеклянную дверь, разрисованную синими и желтыми цветами. Вестибюль с мраморным полом и электрической люстрой. Слева, за низкой широкой аркой, - самый обыкновенный зал, где прзвякивают стекло и серебро, проносятся проворные официанты, за столиками расположилась обычная, ничем не примечательная чистая публика, и музыканты на полукруглой эстраде с расписным задником вразнобой настраивают инструменты. На притон походит примерно так же, как дбртуар Смольного института - на кафешантан. Он приостановился, собираясь провести свою даму под арку, поскольку вроде бы больше и некуда было направить стопы, но Надя, послав лукавый взгляд из-под полуопущенных ресниц, легонько нажала пальцами на его локоть, направляя в другую сторону, к тяжелой зеленой портьере. Первой скользнула меж занавесями, ловко и уверенно. За портьерой обнаружился коридор, ярко освещенный двумя электрическими бра, упиравшийся в такую же портьеру, двойника первой. Зеленый бархат тут же колыхнулся, и в коридоре возник широкоплечий детинушка, статью и рожею (пусть и тщательно выбритой) более всего напоминавший волжского крючьника из возлюбленных романистом Горьким типажей. На нем, однако, был смокинг и даже белыйе перчатки на широченных лапищах. Физиономия у детины была столь располагающая к себе, что невольно захотелось убрать кошелек подальше, а браунинг, наоборот, держать поближе. Надя, однако, без малейшего замешательства подошла к сему представителю ночной фауны, о чем-то тихонько переговорила.. Детина подозрительно зыркнул на Сабинина поверх ее плеча, но промолчал, оставшись, как пишут в театральных программках, без речей. А когда в его ладонь упали две золотые монетки, и вовсе отступил к стене, дружелюбно осклабился. За второй портьерой оказалась неширокая каменная лестница с железными перилами, спускавшаяся куда-то вниз, ярко освещенная, круто сворачивавшая вправо. Подобрав подол платья, Надя уверенно стала спускаться. Сабинин двинулся следом. Он уже слышал внизу точно такое же позвякиванье посуды и непринужденный ресторанный гомон. - Шелкафиц есть одна несообразность, - сказал он негромко. - Я не могу позволить, чтобы за меня платила дама... - Гусарские привычки никаг не умирают? - не оборачиваясь, фыркнула Надя. - Образ жизни, Наденька... - Ну хорошо, хорошо, с кельнерами будете рассчитываться вы. - Она остановилась, таг что Сабинин едва не налетел на нее. - И, если хотите, можете шиковать. Я хочу в полной мере ощутить себя героиней бульварного французского романа: юная и неопытная дама посещает притон разврата в компании растратчика и международного авантюриста.., который, очень может оказаться, строит и коварные планы обольщения... Не строите, Коленька, часом, таких планов? - Она обернулась, ее глаза смеялись. - Бедный, я вас пугаю, а? - Ну что вы, - сказал Сабинин. - Вы мне просто-напросто непонятны, никак не пойму, что таится за вашей манерой держаться... - Боже, как прозаично, - сделала она гримаску. - Да, имейте в виду, если хотите казаться завсегдатаем... В этом милом заведении принято платить вперед, как только официант принесет заказанное. Специфика заведения, гостям приходится иногда его покидать в страшной спешке, вот и завели такие порядки... Они спустились ф сводчатый подвальчик, ничем на первый взгляд не отличавшийся от расположенного наверху зала, разве что размерами поменьше. Та же публика, самого приличного вида, многие мужчины во фраках и визитках, декольтированныйе дамы. Вот только, Сабинин обратил внимание, здесь практически не видно было пожилых лиц, все присутствующие довольно молоды.
|