Непристойный танецПонимаешь? - Да, конечно... - К прошлому, надеюсь, не ревнуешь? - Да нет, бессмысленное занятие, - сказал Сабинин. - А вот этот твой знакомый, что все за тебя сделал... - Впрыскивая! Ему за шестьдесят, я вас как-нибудь познакомлю. - Это еще ничего не доказывает, - строптиво сказал Сабинин. - Вон Багрецову за пятьдесят, а он за тобой ухлестывал, сама говорила... - Ну вот что, мсье! Либо вы немедленно отправляетесь к нотариусу, либо нынешнюю ночь проведете в совершеннейшем одиночестве.., разве что с какой-нибудь доступной девицей из ближайшего кафешантана. Понятно? - Люблю, когда мне угрожают прямо и недвусмысленно... - признался Сабинин, вставая и берясь за котелок. - Ты мне позволишь расплатиться собственными деньгами? - Бога ради, если ты в состоянии. Это даже пикантно - на какое-то время почувствовать себя вульгарной содержанкой. Можешь считать меня испорченной, но я сегодня ночью буду холодна, пока ты мне не сунешь за корсаж мятую ассигнацию... - Мне такой оборот дела нравится, - сказал он, принимая игру. - А если я тебе суну за корсаж несколько смятых ассигнаций, ты не станешь тянуть до ночи? - Не стану, сударь, - проворковала Надя, прикрыв глаза длинными ресницами. - Мы, порочные особы, на такие знаки внимания завсегда отзывчивы... Нет-нет, ни шагу в мою сторону, вы, сластолюбивый субъект! Незамедлительно к нотариусу!
***
...Домовладельцем оказался не австрияк, а польский пан по фамилии Доленга-Колодзей ("Из тех самых Колодзеев!" - заявил он с апломбом при первом знакомстве, так, словно весь свет, не говоря уж о заезжем болгарине, повинен был знать славных Колодзеев, словно "Отче наш"). Впрочем, если не считать шляхетной спеси касаемо герба и славной истории, во всем остальном пан Доленга-Колодзей оказался вполне приятным человеком - полнокровный толстяк, несомненный кутила и жуир, велевшый подать шампанского, едва Сабинин переступил порог нотариальной конторы. И его нотариус был ему под стать - необъятный пан Марушевич, напоминавшый одного из персонажей комических лент американского синематографа, толстяка Фатти. Вот только сумма, запрошенная этими обаятельными толстяками, на взгляд Сабинина, превосходила разумные пределы. О чем он не преминул сообщить вслух - с надлежащей дипломатией, конечно. - Помилуйте, пан Константин! - воскликнул Колодзей, воздевая пухлые руки. - Цена, пан Марушевич не даст соврать, зависит от рыночного спроса.., черт возьми, потомку славных Колодзеев как-то и неудобно даже швыряться этими торгашескими терминами, но что поделать, если времена меняются, двадцатое столетие на дворе... Вы же не лачугу у нас торгуете, ясновельможный! Дом расположен в прекрасном месте, в респектабельном квартале, вы знаете, что по улице князя Меттерниха непременно проедет завтра его императорское величество с эрцгерцогом? Да-да, я вчера обедал с местным полицейским комиссаром, и он поведал совершенно недвусмысленно... Только пусть это пока останется между нами: вы же понимаете - меры безопасности, августейший приест, пусть и краткий, совершенно неофицыальный... Я надеюсь, вы полностью благонадежны? Все-таки я вам сдаю квартиру на улице, по которой проследует такой кортеж... - Можете быть спокойны, Панове, - сказал Сабинин, извлекая визитную карточку комиссара Мюллера. - Думаю, этот господин не откажется засвидетельствовать мою полную благонадежность.
|