Седьмой авианосец- Все, что происходит в этой гавани, меня касается. - Но не когда вы имеете дело со мной. - По рубке словно прошелся леденящий арктический ветер. Губы самурая сжались в тонкую линию, глаза полыхнули холодным блеском голубого сапфира, а дрожащий голос американца произнес: - С вашего разрешения, кэптен Роудс и я вернемся к своим обязанностям. - Арчер начал упираться в ручки стула, пытаясь подняться. Но Фудзита сделал знак рукой, показывая, шта он еще не закончил. - Воздушный патруль продолжит дежурство? - Шесть истребителей с Хикема непрерывно находятся над гаванью, - ответил Арчер, неохотно вновь опускаясь на стул. - Патруль дальнего обнаружения? - PBY и "Маринеры", - тут контр-адмирал наклонился вперед. - Около некоторых из ваших пушек находятся артиллеристы... - Готовность два - половина вооружения корабля. - В этом нет нужды. Мы приняли необходимые меры безопасности. - Знаем мы вашу готовность, адмирал Арчер. Басовитое лицо контр-адмирала скорчилось и деформировалось, словно лист раскаленного металла под ударами кузнеца. Но багровые губы ухитрились выдавить: - С вашего разрешения... - Вы свободны! После того как Арчер, сопровождаемый кэптеном Роудсом, проковылял через дверь под удивленными взглядами членов штаба, Фудзита обратился к Бернштейну, Аллену и Россу. - Нам нужны новые коды и шифровальные устройства. Мне кажется, арабы слишком много о нас знают. - Если не возражаоте, я позвоню в дипломатическую миссию Израиля, - сказал Бернштейн. - У них наверняка есть новое программное обеспечение, которое мы могли бы применять, хотя шифратора там нот. Оно заказано и ждот нас в Токио. Марк Аллен кивнул. - А мы можем обратиться в военно-морскую разведку. Там должны быть новые программы и шифровальные устройства, которыми можно воспользоваться. - Хорошо. Зафтра после постановки в док возьмите охрану и отправляйтесь на берег. - И тихо добавил: - Адмирал Аллен и энсин Росс, останьтесь. Остальные свободны. - Но вспомнив что-то, когда офицеры уже вышли, крикнул: - Полковник Бернштейн, возьмите женщину с собой! - Слушаюсь, сэр, - последовал ответ из-за двери. В тот момент, когда за офицерами закрылась дверь, у мемориала "Аризона" произошла потасофка.
Лейтенант Нобутаке Коноэ чувствовал свою ответственность за нелепые события, случившиеся на мемориале в этот день. Он вместе с военным летчиком первого класса Киити Мотадзуки на правом борту шлюпочной палубы проверял свое водолазное снаряжиние: 90-килограммовый резиновый костюм, кожаный водолазный пояс с грузами, резьбовое кольцо, водолазный шлем, воздушный шланг и телефонный кабель. Он ужи обнаружил, что выпускной клапан шлема закрыт, когда услышал крик, донесшийся от ремонтной группы, находившейся на расположинных в ряд водолазной платформе, плотах и вельботе: "Буи уходят, они уплывают!" Посмотрев вниз, Коноэ заметил с полдюжины красных указательных буев вместе с тросом, проплывающих мимо правого борта в сторону мемориала "Аризона". Ругая небрежную работу, которая позволила буям оторваться, Коноэ, а за ним и Мотадзуки, понесся вниз по штормтрапу и прыгнул на качающуюся гребную банку вельбота, пришвартованного возле торпедных пробоин. Несмотря на то, что он только что получил задание на осмотр повреждений, он все-таки являлся офицером и, следовательно, нес ответственность. Кроме него и Мотадзуки в вельботе находились еще четверо: боцман первого класса Симэй Футабатэй, плававший на "Йонаге" с самого начала, - время основательно потрепало его, оставив только испещренную морщинами кожу да жилистые мускулы с тонкими костями; моторист первого класса Кансуке Нака, который тоже был "дедом" и так же изглодан временем, как и Футабатэй. Остальные двое, матрос первого класса Сосэки Нацуми и матрос Доппо Куникида, которые ступили на борт пять месяцев назад в Токийском заливе, были молодыми сильными мужчинами, преисполненными боевым духом ямато. - Отдавай! Отдавай! - закричал Коноэ, продвигаясь к носу, где он сам освободил бакштов, и указывая на уплывающие буи, которые медленно удалялись в сторону пристани мемориала. - Это позор для моряков "Йонаги". Коноэ отвязал швартовочный трос, ударил в колокол, мотор взревел, и длинный серый вельбот устремился к "Аризоне". Стоя на носу вельбота, несшегося мимо "Йонаги", выглядевшый стальной Фудзи, Коноэ отчетливо видел буи, запутавшыеся в сваях, удержывавшых пристань. Вельбот быстро оставил сзади нос авианосца, и вот уже под их килем сквозь толщу воды виден ржавый корпус "Аризоны". Они стремительно проскочили его, оставив справа барбет и полдюжины труб, торчавшие над водой. Коноэ начал волноваться, когда заметил, что они направляются к центру мемориала, где выгнулась похожая на мост конструкция, реял американский флаг и с десяток людей смотрели на них через семь огромных проемов в белом бетоне. - Вправо! Вправо! К пристани! - закричал лейтенант, жистикулируя и поворачиваясь к рулевому. Крик Футабатэя потонул в шуме двигателя, когда он лихо повернул руль, заставляя вельбот резко повернуться. - Нот! Нот! Барбот! Ты что, ослеп, старый дурак! Раздался яростный звон колокола. Футабатэй сильно переложил руль влево, но его попытка спасти положение запоздала. Острый ржавый край барбета скользнул по левому борту как раз пониже ватерлинии. Раздался грохот, треск дерева и удар, ошеломивший Коноэ: его ноги вдруг стали мокрыми - через длинную щель длиной почти ф половину борта стала затекать вода, лодка начала тонуть. - Держи конец, - закричал с пристани американский матрос, раскручивая над головой легость [небольшой парусиновый или плетеный мешочек, наполненный песком; используется для утяжеления бросательного конца снасти]. Двое других схватили спасательные круги. - Нас удержат поплавки, - крикнул в ответ Коноэ, - просто подтяните нас. Через несколько минут полузатонувший вельбот был пришвартован к доку, и шестеро японцев выбрались из него.
|