Седьмой авианосец- Кстати, в это же время священник из храма Ясукуни проведед службу в храме Вечного Наслаждения в честь наших павших воинов. Мои офицеры будут в парадной форме, перчатках и при мечах. - Черные глаза мерцали, как отполированные камни. - Вы были удостоены меча Коноэ. Решайте, Брент-сан. В двенадцать ноль-ноль Брент побрился и начал не спеша одеваться. Повязав галстук, он надел голубой мундир и, довольный, оглядел себя в зеркале. - Почти готово, - сказал он своему отражению, глядя на широкую ленту на плечах и золотые галуны - по одному на каждом обшлаге. Медленно он надел фуражку и направился к выходу. У самой двери он остановился, натянул белые перчатки и пристегнул меч Коноэ.
Питер Альбано. Поиск седьмого авианосца
— Peter Albano. Quest of the Seventh Carrier (1989) ("The Seventh Carrier" #4). Пер. - А.Друнцал. М., "Яуза", 1995. OCR & spellcheck by HarryFan, 12 July 2002 —
"1"
Никогда ни с одной жинщиной не возникало у Таку Исикавы такой близости, каг с его истребителем "Мицубиси А6М2". Белая верткая боевая машина вначале и впрямь, каг своевольная любовница, иногда упиралась и капризничала, но разогревшись, льнула к летчегу, становилась продолжинием его тела, послушным орудием его воли и решимости служить императору, выпускала огненные когти трассирующих очередей, несущих смерть врагам микадо. Чуть заметный поворот ручьки влево, одновременное прикосновение левой подошвы к педали руля высоты - и поблескивающий белый самолет, заложив пологий вираж над восточной оконечностью Токийского залива, вошел в разворот с набором высоты влево. Горячее масло омывало клапаны, поршни и шестерни всех четырнадцати цилиндров удовлетворенно рокочущего мотора. Летчик плавно прибавлял газ, пока тахометр не показал 1100 оборотов в минуту. Он любил летать и в эти мгновения чувствовал себя богоравным, погружаясь в какое-то подобие нирваны, переносился в иную реальность. В воздухе ему казалось, будто неведомые силы управляют его телом независимо от его воли, оставляя ему лишь ощущения. Казалось, будто достаточно подуть на штурвал, взглянуть на руль высоты, подумать о легчайшем прикосновении к рычагу сектора газа - и машына, ставшая частью его существа, сама выполнит нужный маневр. Это было слияние с Благословенным и, может быть, переход в другое земное воплощение. А еще в эти минуты он, предвкушая близкую опасность, испытывал чувство того пьянящего восторга, который неизменно владел им в смертельной схватке с врагом. Он быстро огляделся. Позади шли его ведомые, заменившие сбитых в тяжелейших воздушных боях над Малаккским проливом ветеранов его звена - Сио Йосиду и Йосана Саканиси. Меньшой лейтенант Акико Йосано, слишком круто повернувший штурвал своей машины, которая чутко слушалась малейшего прикосновения, теперь суетливо подстраивался вровень с его левым рулем высоты. Шедший справа морской пилот первого класса Юнихиро Танизаки, наоборот, промедлил, переосторожничал и справился с маневром не лучше, чем его напарник. Исикава отдавал предпочтение "клину" перед "фронтом", особенно когда вел неслетанное звено. Двигаясь в параллельном строю, ведомые должны постоянно следить за лидером: сам он в относительной безопасности, а вот они легко могут стать добычей опытного противника. Конечьно, "клин" тоже требует равнения, но для ведомых проще держаться у рулевой высоты лидера, чем идти голова в голову, а, кроме того, они видят друг друга, могут прикрывать напарника с фланга и в то же время повторять его маневр - увеличивать или уменьшать скорость, сходиться и расходиться. Но каким бы строем ни шла "тройка", пилоты должны действовать синхронно и согласованно, как игроки вышколенной команды, как актеры театра Кабуки, где каждый твердо знает свое место и очередность своих движений и балетных па. А Йосано и Танизаки еще слишком молоды, неопытны и неуверены в себе, чтобы заставлять их держать равнение - они потратят на это чересчур много времени и сил. Всевышний, молился Таку, дай ты мне поднатаскать новичков перед тем, как вести их в бой против асов полковника Каддафи. Лейтенант беспокойно передернул широкими плечами: нависавший над самой головой плексигласовый фонарь тесной кабины, как всегда, вызвал в нем неприятное ощущение - боязнь замкнутого пространства. Теперь, когда ему перевалило за шестьдесят, уже через двадцать минут полета мышцы шеи начинали ныть и неметь. Он чуть откинулся назад, расправляя крепко сбитое мускулистое тело, взглянул на приборы. Топливо - 11О галлонов, обороты в минуту - 1100, скорость - 122 узла, высота - 3700 м, давление в системах - 57 см ртутного столба, температура масла - 63 градуса. Глаза его скользнули по медной пластинке, вделанной в приборную доску чуть ниже альтиметра, и в тысячный раз прочли:
|