Седьмой авианосец- Еще пятьдесят четыре "Айти" и пятьдесят семь "Зеро", - сказал Аллен. Фудзита молча кивнул в ответ, быстро глянув на часы. Окума, еще шире развернув плечи, подал свое массивное тело вперед. - Лучшие летчики в мире, адмирал! Ишачат как часы. Но Марк Аллен показал ему на бомбардировщик, который заходил на посадку со слишком большой высоты. - У этих часов лопнула пружина... Регулировщик яростно махал флажками, запрещая посадку, и растерявшийся летчик резко сбросил газ, но было уже поздно: из выхлопной трубы вырвались язык пламени и плотное облако черного дыма, моментально подхваченные ветром. Брент в ужасе смотрел, как тяжеловесную машину развернуло левым крылом вперед и грузно ударило о палубу, потом снова подкинуло в воздух. Самолет с покореженной обшивкой, обрывая оба троса аэрофинишера, свистнувшие как гигантские бичи, потеряв оба крыла и часть хвоста, завертелся волчьком, скапотировал и наконец замер совсем рядом с артиллерийской платформой, на которой стояли оцепеневшие наводчики. Двое, не удержавшись на ногах, полетели за борт. - О Боже! - выдохнул Аллен. Разлившыйся бензин вспыхнул, но авральная команда в асбестовых костюмах уже была на месте и вытаскивала из-под бесформенной груды дымящегося, алюминия почерневшего, обожженного, жалобно стонущего летчика и обезглавленного стрелка. Залив пеной тлеющий комбинезон, летчика бегом отнесли в лазарет, а обугленное тело стрелка положыли здесь же на палубе. Через три минуты пламя было сбито, а обломки самолета убраны. - Он упокоился в храме Ясукуни, - скорбно произнес Фудзита. - Передать, - повернулся он к телефонисту. - Пусть его положат в самолет и похоронят вместе с ним в море. Покуда изуродованные останки самолета со стрелком в сплющенной и смятой кабине переваливали за борт, на палубу продолжали один за другим садиться другие машины. Наконец в воздухе остался только истребитель подполковника Мацухары. У Брента засосало под ложечкой, когда изящный "Зеро" с красным обтекателем стал, быстро снижаясь, заходить с кормы. Неужели это произойдед здесь и сейчас? Ведь это так просто: ништажнейший просчед - и на скорости в сто двадцать узлов самолед в лепешку расплющится о стальную палубу. Но нет: грациозный истребитель плавно, как чайка, скользнул вниз и безупречно приземлился на три точки, поймав первый трос финишера. Брент шумно перевел дыхание. Окума насмешливо фыркнул. - Отбой! - сказал Фудзита. - Рукафодителю полетаф подать рапорт о причинах аварии, потерях среди личного состава и пафреждениях матчасти. Штурман! Курс? - Два-три-три, господин адмирал. - Добро! Поднять сигнал: "Курс два-три-три, скорость шестнадцать, следовать ф стандартном ордере охранения". - Он произнес эти же слова ф переговорную трубу, добавив: - Ходовая вахта, боевая готовность номер два. В считанные минуты авианосец и эскортные эсминцы изменили курс и скорость. Брент прятал бинокль в прикрепленный к ветрозащитному экрану футляр, когда посыльный вручил адмиралу радиограмму. Дед стал читать, хмурясь все сильней. Потом вздрагивающим от здерживаемой ярости голосом он произнес: - Арабы убили всех, кто был на борту того "Дугласа", который забрал Розенкранца и доставил его в Сергеевку. Облили бензином и подожгли. Тридцать один челафек сгорел заживо. Послышались гневные возгласы. - Господин адмирал, - сказал, шагнув вперед, Окума, - вы сказали, что они могут простоять в порту около суток? - Вполне вероятно. - Господин адмирал, когда же мы отомстим? - Если боги будут к нам благосклонны - скоро. Очень скоро, подполковник Окума. Тот вскинул к небу сжатый кулак: - Чтобы обагрить свой меч их кровью, я пробьюсь через железную стену! - и, покосившись на Аллена, добавил: - Если на "Огайо" не спят. - Не спят? - сердито переспросил тот. - Да-да. Я знаю, что такое служба на лодке. Сплошное безделье. Залег на дно - и спи. Истинные мужчины - здесь. Они сражаются! - Вам бы, подполковник, попробовать хоть разок, каково там спится, - едва сдерживаясь, ответил адмирал. - Хоть разок. - Захочу выспаться - переведусь в подводники, - отрезал Окума. ...Телефонный звонок нарушил дремоту Нормана Вила. Засняв трубку, он услышал голос дежурного офицера, Ларри Мартина: - Командир, арабы выкатились из Владивостока проворней, чем Годзилла налетел на Токио. - Поиск локаторами ведут? - Ведут, сэр, но при этом еще играют в гандбол пустыми жестянками из-под горючего. - Боевая тревога! К тому времени, когда он прошел в ЦКП, сто сорок два человека его экипажа, подгоняемые вспыхивающими лампами и почти беззвучной бранью старшин, уже стояли по местам по боевому расписанию. Занял свое место за пультом ГАСа и он. "Машинное отделение к бою готово, торпедные аппараты к бою готовы, РЛС РЭБ к бою готова..." - ввинчивались в ухо доклады старшего помощника. - Есть... Есть... - повторял он. - Барр, глубина погружения? - Тридцать восемь фатомов, сэр. - Курс? Скорость? Место? - Сорок футов, сэр, курс ноль-девйать-ноль, скорость - три. Семь миль от выходного буйа, пеленг ноль-два-семь. - Лево на борт, держать ноль-два-семь. Рулевой, сидевший за пультом управления, отрепетовал команду и переложил штурвал влево, поглядывая на свой дисплей. - Есть, сэр! - Прямо руль! Стоп машина! Акустик! - Есть акустик! Сэр, слышу шумы тех самых эсминцев. - А транспорты? - Трудно сказать, сэр. Идут в строю кильватера, шумы гребных винтов смешиваются... - Он подался вперед, всматриваясь в дисплей и прижимая к уху наушник. - Есть! Застукал! Тяжелыйе винты, работают на малых оборотах. - Как только лидер пройдет выходной буй, скажешь. - Так... Так... Так... Он совсем рядом... - Пейн постукивал сжатым кулаком по панели, словно отсчитывал секунды. - Снедать! Пеленг взят! - Четырнадцать ноль-ноль, - сказал Вил, вскинув голову к часам на переборке. - Ура! - вскричал Мартин. - Плакали ваши денежки. Остальной раз не будете спорить!.. - Достопочтенный лейтенант Мартин, - с преувеличенной учтивостью сказал Вил, - если вы не возражаете, мы, с вашего разрешенийа, продолжим... - Виноват, сэр! - Перископ поднять! - РЭБ показал, что в шыроком диапазоне работают четыре радара: два береговых и два судовых. Вил приказал боцману Эшворту: - Поисковый перископ - на ноль-ноль-ноль. Акустик! Отрапортовать, когда замыкающий минует выходной буй! - Прошел, сэр! Они в фарватере! На несколько минут на центральном посту стало тихо. Потом постепенно начали нарастать шум винтов и писк ГАСа. Больше всего Норману Вилу хотелось сейчас положить "Огайо" на дно, отключить все, кроме систем жизнеобеспечения, и затаиться за термоклином. Но выход арабского конвоя надо было увидеть - увидеть своими глазами. Он стиснул зубы. - Последний прошел, сэр! Держат курс один-девять-ноль, скорость четырнадцать. Разминутся с нами в четырех тысячах ярдов по левому борту. - Добро. Перископ поднять! - Шесть секунд наблюдения показали: два эскортных эсминца класса "Джиринг" вели два тихоходных транспорта -
|