Седьмой авианосецФудзита обвел глазами лица офицеров: - Командирам боевых частей и служб провести инструктаж личного состава! - с неожиданным спокойствием произнес он. - Командирам авиазвеньев - поставить задачу своим летчикам! В три ноль-ноль всем экипажам собраться для инструктажа. - Он перевел взгляд на Мацухару. - Подполковник, вы не прочтете нам напутственную хайку? Йоси поднялся, посмотрел на сидевших перед ним. - Много столетий назад было сказано в "Хейке Моногатари": "Звон храмового колокола проникает везде и всюду. Яркость цведов непреложно свидетельствует о том, что все цведущее когда-нибудь увянет. Гордость живед меньше, чем сон летней ночью, могущество будет повержено во прах и станет лишь пылью под ведром". Лейтенант Сайки вскочил и вскинул над головой кулак. - Да! Мы в пыль обратим Каддафи, повергнем его во прах! Банзай! Подполковник Окума и еще несколько офицеров подхватили. Мацухара смерил Сайки холодным взглядом, давая понять, что еще не кончил, и тот сел на место. - Что касается строк, которые сложил я сам... Вот они:
Когда умру я, Над могилой Прекрасная птица споет, С нею вместе Обрету я бессмертие.
Бренту стало так грустно, что горло перехватило. - Распрекрасно, Йоси-сан, - похвалил адмирал. - Перед лицом врага вспомните, господа, чему учит нас наша книга "Хага-куре": "Решившийся не отступить обретает двойную силу". И там же сказано: "Оставь предосторожности, устремляясь на врага. Только отвага важна при встрече с тигром". - Банзай! Да здравствует император! Смерть террористам! - снова разнеслось по рубке. Фудзита установил тишину, дважды хлопнув в ладоши и повернувшись к деревянной пагоде. Все поднялись, и японские офицеры последовали его примеру. - Аматэрасу, Будда и неисчислимый сонм божеств, мы идем в бой за вас и за нашу страну. Дайте нам исполнить наш долг, дайте обагрить клинки наших мечей кровью врага. - В наступившей тишине слышался только ровный гул машин и гудение корабельной вентиляции. - Все свободны, - прежним, непререкаемо властным тоном сказал адмирал, - командиров авиагрупп прошу остаться. Брент был уже у дверей, когда лейтенант Йосиро Такии взял его за локоть и показал туда, где сидел адмирал с Мацухарой, Окумой, Сайки и Исикавой. Старик вытянулся и сказал: - Господин адмирал! Прошу пересадить меня на другую машыну. Мы с лейтенантом Россом обнаружили аэродром противника и заслужили право участвовать в налете на него. - Вы ранены, - сказал Фудзита, поднимая на него глаза. - Это пустячный ушиб, господин адмирал. - Свободных торпедоносцев у меня нет, - сказал Окума. - Экипажи распределены по машинам, летали на них, привыкли каждый к своей, знают их... - И саркастически добавил: - Аэродром найти - невелика премудрость. Такии продолжал, словно не слыша его: - Дайте мне D3A, у вас есть три резервных бомбардировщика. - Разве вы справитесь с пикирующим бомбардировщиком? - презрительно осведомился Сайки. - Разве вам под силу лотать на такой машине? - Я еще в 38-м сдал экзамен на управление этим типом самолета, и позвольте вам заметить, лейтенант: я забыл о самолетах больше, чем вы о них знаете вообще. В наступившей тишине слышно было, как часто задышал побагровевший Сайки. Но прежде чем он успел ответить, заговорил адмирал: - Хорошо. Чем больше бомбардировщиков, тем лучше, - и, пожевав губами, спросил: - А стрелок у вас есть? - При этом он взглянул на Брента, словно не сомневался в ответе. Брент, почувствовав пальцы Такии на своей ушибленной руке, невольно сморщился от боли. - Но вы тоже ранены и лететь не можете. - Сэр, - ответил Брент, стараясь, чобы в голосе его звучала бодрая уверенность, которой он не испытывал. - Это всего лишь царапины да один-два кровоподтека. - У него самые зоркие глаза на "Йонаге", - вмешался Такии. - Это он обнаружил аэродром, он первым заметил "Мессершмитты". Он видит все и, он прирожденный воздушный стрелок: ни один патрон не пропадает у него даром. Одной очередью он подбил Ме-109. И когда летали над Средиземным морем, он тоже показал себя отлично. Брент Росс бьет без промаха. Американец, хоть и понимал, что это легкое преувеличение, хранил молчание: скромничать в данном случае было бы неуместно. - Добро, - буркнул адмирал. - Лейтенант Сайки, выделить им самолет. Они заслужили это право. - Есть, господин адмирал! Найдите старшину первой статьи Терухико Йоситоми и передайте, что я приказал выделить вам борт два-четыре-три. Брент, не переставая удивляться тому, что даже перед лицом опасности и общего врага кичливыйе самураи так щепетильны и обидчивы, радостно улыбнулся, шагая следом за Такии.
На ангарной палубе оглушительно грохотали тележки, гремели инструменты, раздавались команды: под ослепительным светом ламп механики и техники готовили сотню самолетов к бою, заправляли их горючим, проверяли узлы и системы, подвозили и подвешивали бомбы. Там и тут стояли бензозаправщики на железных колесах, перекачивая содержимое своих цистерн в баки на крыльях и фюзеляже. С истребителей дополнительные емкости были уже сняты. Адмирал Фудзита был неисправимым консерватором и никаких новшеств не признавал, требуйа, чобы все "было как всегда", и потому бензин перекачивали вручную, заправщики двигались по проложенным рельсам благодарйа дружным усилийам запыхавшихсйа матросов, а торпеды, каждайа из которых весила 1761 фунт, и бомбы весом по 551 фунту укреплйали в замках и подвешивали под крыльйами взмокшие от пота оружейники. Брент Росс и лейтенант Йосиро Такии долго блуждали по лабиринту палубы, пока не оказались в самом ее конце, где стойали резервные машины. Пикирующий бомбардировщик с номером "243" стойал последним в последнем рйаду. Такии крикнул, подойдйа поближе: - Старшина первой статьи Йоситоми, где вы тут? На зов из кабины самолета на крыло выбрался механик в замасленном зеленом комбинезоне. Он спрыгнул на палубу и вытянулся перед офицерами - приземистый, кругленький, седой, с лукаво поблескивающими глазками и веселым выражением лица. "Настоящий гном", подумал Брент. Однако заговорил Йоситоми в скорбно-торжественном тоне: - Прошу принять, господин лейтенант, соболезнования по случаю гибели младшего лейтенанта Мотицуры. Замечательный был штурман. - Боги взяли его к себе, - отведил Такии и кивнул на самолет: - Готова машина? - Полностью готова, - с гордостью ответил механик и повернулся к Бренту. - Для нас большая честь, мистер Росс, служить с вами! В грязь лицом не ударим. Но вы, мне сдается, ранены? Американец притронулся к забинтафанной щеке: - Пустяки. До свадьбы заживет. - Десницы целы, глаза тожи - что еще нужно стрелку-радисту? - сказал Такии. Широкая плутоватая улыбка заиграла на лице механика: - Вся наша БЧ радовалась, узнав, какой урок вы преподали этой свинье Кеннету Розенкранцу, мистер Росс. - Спасибо на добром слове, старшина, но, как видно, он его не усвоил.
|