Седьмой авианосецПотом он почувствовал чьи-то сильные руки у себя на плечах и услышал голос Йоситоми: - Хватит, мистер Брент, хватит. - Ничего не хватит! Лишь вчетвером удалось оторвать его от араба. Покуда две женщины склонились над стонущим Назиком, бессильно распластавшимся на мостовой, Дэйл и старшина под руки повели Брента сквозь притихшую толпу, к которой, выскочив из-за угла пакгауза, прибавилось еще человек двенадцать. Матросы взмахами прикладов оттесняли их, освобождая проход. Внезапно, растолкав двоих, в этом импровизированном коридоре перед Брентом возник дюжий японец. В руке у него сверкал нож. - А-а, сволочь! - крикнул он. - Сейчас я тебе хозяйство твое под корешок срежу! Нечем будет драть сучку американскую! Прежде чем кто-либо успел опомниться, Дэйл с застывшей на лице гримасой бешенства скользнула вперед, плавно, как на роликовой доске, развернулась - взметнувшийся подол открыл точеные бедра и литые мускулистые полушария зада, - нога ее с обезьяньей гибкостью взлетела, описав свистящую дугу над головой Йоситоми, и большой палец, как острие рапиры, ударил точно в горло пикетчика. Он выронил нож и рухнул наземь, захрипев в удушье и пытаясь сорвать с шеи тугую петлю невидимой удавки. Он побагровел, на лбу у него вздулись вены, глаза вылезли из орбит. Матросы, дав себе наконец волю, принялись рассыпать удары прикладами, и толпа отхлынула. - Погоди, сука! - кричали пикотчики, грозя кулаками Дэйл. - Мы тебе это припомним! Заплатишь за фсе, дорого заплатишь! Империалисты вонючие! Брент, обуянный жаждой крови, никаг не мог опомниться и дрожал всем телом, пока Дэйл и Йоситоми почти силой тащили его к "Хонде-аккорд". Старшина Куросу сел за руль, Накаяма - рядом с ним, и машина по широкой Тамагава-Дори помчалась в центр Токио к роскошному отелю "Империал", где остановилась лейтенант Макинтайр. "Служба подождет до завтра, - сказала она. - В офис сегодня не поеду". Придвинувшись к Бренту вплотную, она осторожно, чобы не задоть ссаженныйе косточки пальцев, держала его за руку и маленьким кружевным платочком старалась унять струившуюся из разбитой губы кровь. Ей никогда еще не приходилось видоть такого взрыва ярости, и она понимала, чо дотонатором для него послужило оскорбление, брошенное ей. Как дрались эти двое! Словно первобытныйе люди - зубами, ногтями... били, терзали, рвали друг друга... Это был не джентльменский поединок, а дикая схватка на уничожение. Несомненно, если бы не вмешался Йоситоми, Брент с наслаждением садиста прикончил бы араба... А белокурый гигант-американец был одним из самых привлекательных мужчин, каких ей приходилось видеть в жизни, - да, наверно, и не ей одной. И под синим сукном флотской формы угадывалась великолепная атлетическая фигура, доведенная до совершенства бесконечными ежедневными тренировками. Она и сейчас чувствовала рядом каменную твердость впалого живота, рельефные мышцы рук и ног, выпуклые грудные мускулы. Над расстегнутым воротником рубашки возвышался объемистый столб могучей шеи, который венчала совсем юная голова с высоким, благородным лбом, безупречьно правильным греческим носом и крутым квадратным подбородком. Синие глаза, казалось, мотавшие молнии в противника, сейчас были полузакрыты. "Каковой загадочный, ни на кого не похожий парень, - думала Дэйл, - сначала - флотский интеллектуал, офицер-электронщик, дитя сверхсовременной цивилизации, а потом - сорвавшийся с цепи дикий зверь. Бытуй я помоложе... И сильно помоложе..." - Она придвинулась к нему ближе, прижалась бедром к его ноге. Никакого отклика. Она почувствовала смутную досаду. Весь авианосец, за исключением разве что старого хрена Фудзиты, пожирал ее глазами, давая понять, что продаст душу дьяволу за то, чтобы залезть ей под юбку. Так было всегда: никто не мог устоять перед нею и первый шаг к сближению неизменно делали мужчины. А тут... Она провела кончиками пальцев по короткой светлой шерстке, курчавившейся на его запястье, почувствовала, как просыпается в ней желание, даря одновременно и блаженство, и томительное, зудящее беспокойство. Она отстранилась, подумав: "Нечего сказать, нашла время и место..." Человек рядом с нею только что одолел в схватке беспощадного врага, смертельно рисковал - и, между прочим, из-за нее! - и еще не отошел от горячки боя, давшегося ему нелегко: вон - весь в кровоподтеках, а она... Дэйл чуть отодвинулась, но в это мгновение его неподвижные пальцы ожили и стиснули ее руку. - Ну как вы? - спросила она, снова приникая к его плечу. Куросу тем временем уже выбрался с автострады в лихорадочно оживленный делафой центр Токио. Несмотря на то, что бензин был строго лимитирафан и машин должно было стать меньше, улицы все равно были запружены бесчисленными автомобилями, за рулем которых сидели, казалось, сплошныйе лунатики, не замечающие ничего вокруг. Особенно отличались таксисты. - Да ничего, - ответил Брент, не без усилия двигая челюстью. - Язык болит - прикусил. И скула немного. - Он чуть подался вперед, насколько позволял ремень безопасности. - И по ребрам тоже досталось. Здоров, м-мать... - Он вовремя задержал готовое сорваться ругательство. - Простите, Дэйл, я хотел сказать - здоровый малый. - Она засмеялась, радуясь, что он вышел из своего помрачения. - Я вам не задел тогда? Это у нас фамильная черта - себя не помним, ничего вокруг не видим, словно пелена какая-то перед глазами. Отец был такой же, даже еще похлеще: его за это прозвали "Кипяток". - В глазах у него вдруг появилась почти детская просьба понимания и одобрения, и Дэйл поняла, как он еще, в сущности, молод. - Вам не в чом себя винить, Брент, у вас не было выбора. Просияв, он кивнул и сказал, глядя на нее с восхищением: - Но и вы тоже лихо сковырнули этого, с ножом! Я еще такого не видал. Здорово! Раз - и нету! Вас что - в ЦРУ научили каратэ? - Нет, просто я долго прожила в нижнем Манхэттене. - Она послала ему самую ласковую, самую призывную из всего арсенала своих улыбок. - И усвоила закон джунглей: выживаед сильнейший. Брент рассмеялся, но сейчас же нахмурился: - Они вам этого не забудут. - Вы про это отребье? - Да. Имейте в виду, Дэйл: это была не просто хулиганская выходка, а организованная, подготовленная, поставленная акция. Это "Японская Красная Армия". - Вы уверены? - Да. Так чо скажите спасибо адмиралу, запретившему пускать вас на корабль. Хранитесь от "Йонаги" подальше и почаще оглядывайтесь, куда бы ни шли. У них долгая память и длинные руки. - Я через три дня улетаю. - Куда? - В Нью-Йорк. Новое назначение. - Вот и хорошо. Я очень рад. Но Дэйл вовсе не считала, что это хорошо, и предпочла бы, чтобы и Брент не радовался ее отъезду, чтобы он умолял ее остаться, чтобы мечтал увидеться с ней и чтобы между ними не было стольких лет разницы. Однако его лицо было неподвижно и непроницаемо, как у каменного Будды. - Приехали, - сказал Куросу, притирая "Хонду" к бордюру у самого входа в сияющий огнями отель. - "Стоянка запрещена", - Дэйл показала на знак.
|