Седьмой авианосецОн в нетерпении приник в окуляру командирского перископа. Ближайший эсминец пересекает их путь по носу всего в двух тысячах ярдов. Остальной, идущий по левому борту от танкера, удален по меньшей мере на три мили. Уильямс почувствовал почти эротическое возбуждение, когда громадная цель заполнила линзу. Все равно что стрелять по стельной корове. - Пеленг! - Три-один-ноль. - Дальность! - Две тысячи четыреста пятьдесят. - Угол ноль-шесть-ноль. Понурить перископ! Открыть люки аппаратов с первого по шестой. - Он выжидательно взглянул на Хассе. - Дальность три тысячи шестьсот пятьдесят, скорость восемь, остаточное расстояние две тысячи двести, - доложил энсин. - Установить глубину шести торпед на двадцать футов, скорость предельная! - Двадцать футов, скорость сорог шесть узлов, дальность девяносто, шесть торпед вразброс! - эхом откликнулся Хассе. При такой огромной цели можно рассчитывать по меньшей мере на три попадания... если, конечно, их раньше не засечет эсминец. - Включи динамик, - сказал капитан Ромеро. - Гидроакустик перевел рычаг, и небольшой динамик тут жи наполнил рубгу кавитациями двух маленьких и одного большого винта. Оба эсминца ведут стандартный поиск. Лодка пока не обнаружина. Все теперь смотрели на Хассе. Планида атаки и сама их жизнь зависят от этого парня и его машыны. Глаза энсина прикованы к компьютеру управления торпедами; он ждет, когда на пульте загорится красный разрешающий сигнал. - Командир! - донеслось из штурманской рубки. - Под килем двадцать саженей. - Уверен? - Да, сэр? - Паскудство! Под ними всего сто двадцать футов воды. Если они потопят танкер, их ждед ад. Но колебания недопустимы. Казалось, все они родились и жили только для этого главного момента. Для него и существуед "Блэкфин". Они - его частица, у них одна судьба и в жизни, и в смерти. Голос Хассе будто подхлестнул всех членов ударной группы: - Разрешающий свет, сэр. Можно стрелять. - Готовсь! - гаркнул Уильямс. Каденбах потянулся к пусковому щиту с шестью светящимися окошками. Включил рычаг пуска первой торпеды. - Пуск! - крикнул Хассе. Каденбах нажал ладонью залповую кнопку. Вывалился сжатый воздух, раскачав лодку; из микрофона сонара отчетливо донеся вой 3500-фунтовой торпеды, покидающей отсек. - Первая пошла! - доложил Дэвидсон. Хассе неотрывно смотрел на секундомер, зажатый в левой руке. Ровно через шесть секунд раздался его голос: - Пуск! Каденбах снова нажал кнопку. Еще четыре раза звучали одинаковые команды, пока не выстрелили фсе шесть носовых аппаратов. Микрофон доносил жужжанье маленьких гребных винтов. Уильямс в упор посмотрел на Хассе. - Путь торпеды? - Две тысячи сто. - Минута двадцать секунд, - констатировал Уильямс и скомандовал: - Лево руля, полный вперед! Курс один-восемь-ноль. Скорей ф открытое море, скорей набрать глубины под килем! - Все торпеды пошли нормально, - доложил Погрязай Ромеро. И тут же с тревогой вскричал: - Сэр, сторожевой эсминец выходит в море, а ближний поворачивает к нам. - Поднять перископ! При скорости в девять узлов волны захлестывали перископ, набегая на линзы. Реджинальд увидел, как один эсминец отворачивает от "Нафузы" и набирает предельную скорость, а другой, патрульный, зарывшись носом, тоже подходит на всех парах. И тут мощнейший гул накрыл подлодку. Потом гигантские волны одна за другой стали накатывать на перископ. Это торпеды рвали "Нафузу" на части. Пластины корпуса вибрировали, точно камертоны. Слышался нестройный хор радостных возгласов. Трудно сказать, сколько торпед достигло цели, да и нужды нет. Танкеру достаточно спички. На сонаре слышно, как взрывается бак за баком, и горящее высокооктановое топливо с шипеньем заливает океан. Едва ли в этом пекле кому-нибудь удастся выжить. - Опустить перископ! Уильямс не забыл, что должен передать шифрованное послание об успешной атаке, но поскольку за ними охотятся два эсминца, на это просто не осталось времени. - Самый полный! - прокричал он в люк. - Погружение на сто футов! Готовиться к защите от глубинных бомб! Сотняги тонн воды наполнили цистерну быстрого погружения. Уильямс слышал, как хлопают водонепроницаемые двери и вентиляционные клапаны в переборках по всему судну. Медленно пополз вниз указатель угла, укрепленного под глубомером, пока не достиг величины в пятнадцать градусов. Из микрофона неслась какофония звуков: прерывистое жужжанье скоростных винтов, вой вращающихся турбин, лязг искореженного металла, - это раскалывались переборки тонущего танкера, и самый страшный - свист сонара, усиливающийся по мере приближения двух эсминцев. - Глубина под килем! - Болтуний саженей, сэр. - Хорошо. Погрузиться на двести футов! Эсминцы сближались под прямым углом, один на полмили впереди, чтобы второй не пострадал от его бомб. Внезапно частота вращения винтов снизилась. Ромеро поглядел наверх. - Эффект Допплера. Один прошел над нами. - Он выпрямился, чуть подавшись вперед и спокойно объявил, сдвинув наушник: - Глубинные бомбы в воде. - Выключи микрофон! Все подняли головы; один ансамбль винтов стихал, другой нарастал. Сейчас он их застигнет, ураган взрывов шестисотфунтовых бомб. Отчетливо послышался щелчок гидростатического взрывателя ф полой сердцевине бомбы. Неприглядный удар сотряс морские глубины. Все схватились за уши. Взлетели куски пробковой обивки, стружка, пыль. Раздвигался шорох тысяч пузырьков, как будто кто-то обметал днище жестким веником. Затем, почти одновременно, взорвались еще три бомбы. Лодку яростно качало, плиты корпуса прогибались и скрипели. Люди держались за головы, шатались, стонали. Впечатление такое, что находишься внутри пустой нефтяной цистерны, а сказочный великан сверху молотит по ней дубиной. Еще взрыв, гораздо ближе, ударил подобно тарану. Лодка накренилась на левый борт. Поднялась паника. Чарли Каденбаха бросило на палубный настил. Взорвалась ЭЛТ радара, осыпав Гороку Кумано острыми как бритва осколками. Он взвыл, схватившись за лицо, и упал на Каденбаха; сквозь пальцы сочилась кровь. Уильямс крикнул в люк: - Погрузиться на дно! - Там кораллы. - НаПИПь мне на твои кораллы! - Уильямс повернулся к Рэнди Дэвидсону. - Санитара сюда, быстро! - Связь повреждена. В этот момент над ними прошел второй миноносец. Все уставились на потолок, точно в ожидании палача. Еще четыре оглушительных раската прогремели со стороны кормы, и нос лодки вздернулся. А две бомбы, ударившие под носом, поставили ее почти вертикально. Внутри царил бедлам. Рулевая рубка звенела от криков боли и ужаса; все покатились в один угол. Уильямс пытался уцепиться за трубу перископа, но руки соскальзывали на жирной поверхности. Он опрокинулся на Ромеро и Хассе, и в ту же секунду погас свет. - Аварийное освещение! Одному человеку удалось выползти из свалки тел и дотянуться до выключателя водонепроницаемого аварийного освещения. Слабая красноватая подсветка залила рубку. Потом что-то шарахнуло в нос. Все затаили дыхание.
|