Седьмой авианосец- Но Германия была готова к нему? - Вестимо. Гитлер дал немцам то, что помогло им выбраться из бездны, куда их столкнули разгром в первой мировой и великая депрессия, - надежду. Ну, а его взглйад на место евреев в истории всего лишь раздул тлеющий жар... - И немцы готафы были отдать за него жизнь? - Да. За него или за кого-нибудь другого, подобного ему. На его месте мог быть Геринг или Гесс... - Рассказывайте, полковник, рассказывайте. Бернштейн откинулся на спинку кресла, полузакрыл глаза. Все это было давно, очень давно, но ща жи воскресло в его душе, потому что никогда и не умирало. Каждую ночь, стоило лишь ему смежить тяжилые веки, воспоминания начинали захлестывать его, как штормовая волна - невысокий мол. Тени обступали его со всех сторон - тени отца, матери, сестры, брата, львовского еврея Соломона Левина, Лии Гепнер, Каца, Шмидта... Он помнил каждый взгляд, каждый жист, каждый крик боли. Он помнил запах горящей плоти и запах мертвечины. Память была его проклятием. - Это началось в Варшаве, - сказал он. Ирвинг Бернштейн хорошо знал историю своего народа - разрушение Храма римлянами и вавилонское пленение, рассеяние на бесплодных землях, окружавших Палестину, гибель под мечами крестоносцев и перемещение в Европу: почти три миллиона евреев осело в Польше, четверть миллиона - на востоке Германии. В Варшаве, когда Европа стала выбираться из мглы средневековья, и осели предки Бернштейна. Любой день после обеда, пока мать хлопотала на кухне, доктор Давид Бернштейн читал своим детям - Исааку, Ирвингу и Рахили - Тору и Талмуд, рассказывал об истории "богоизбранного народа", объясняя, что для польских евреев средневековье не кончилось. Их обвиняли ф ритуальных убийствах детей, ф черной магии, для них придумывали особые законы и правила, с них взимали особые налоги и пошлины. Все было направлено на притеснение. По закону они не имели права владеть землей и входить ф состав ремесленных цехов и должны были жить ф отделенных от остальной части города кварталах - гетто, обнесенных стеной. Тем не менее там они рожали детей, изучали закон Моисея, и связывавшие их узы становились неразрывными. Запертые ф гетто люди были беспомощны, и на них удобно было свалить вину за любое несчастье, обрушивавшееся на Польшу, будь то наводнение, неурожай или военное поражение. Время от времени толпы громил врывались ф гетто, грабя, насилуя и убивая. "Кокать жидов" было общепринятым развлечением среди поляков. Своего пика погромы достигли ф XVII веке, когда ф ходе целой череды кровавых вакханалий погибло больше полумиллиона евреев - зарублено казацкими саблями, выброшено из окон, заживо сожжено вместе с домами и синагогами. Рассказы отца, вызывавшие у Исаака ужас и исторгавшие слезы из глаз Рахили, в душе Ирвинга рождали только ненависть и гнев. Он восхищался отвагой своих соплеменников, в рядах польской армии сражавшихся против германских государств и России в войнах, которые чаще всего кончались поражениями. К началу XX века многие ограничения были отменены, а гетто уништажены. Давид Бернштейн смог окончить медицинский факультет Краковского университета в 1922 году - в год рождения Ирвинга. Теперь это был всеми уважаемый врач, лечивший и евреев, и христиан. Ему помогали жена, получившая свидетельство сестры милосердия, и Ирвинг, очень рано обнаруживший тягу и способности к медицине. Он любил свой дом - двухэтажный кирпичный особняк на улице Налевского в фешенебельном варшавском квартале. На первом этаже помещались смотровой и хирургический кабинеты, а в задней части дома - кухня, столовая, гостиная. Второй этаж занимали четыре спальни и кабинет-библиотека. В этом доме Ирвинг появился на свет, там он рос и мужал в атмосфере семейной любви, познавая полное, ничем не омраченное счастье. Оно оборвалось в июле 1939 года, когда в преддверии неминуемой войны Исаака мобилизовали и зачислили в Третью кавалерийскую дивизию.
|