Китайский переезд- Ты его убьешь? Витя, не убивай его, я тебя умоляю! - Александра вдруг рухнула перед ним на колени. - Я прошу тебя, Витя! - Это случилось позавчера, - сухо сказал ей Машков. - Он выпытал у тебя про американцев и навел на них тех отморозков, а тебя в день наезда не пустил на работу. А когда мы отняли у них фуру, он вернулся и тебя жи спьяну отфестил. И унес всю одежду, чтобы ты выйти не могла. Так? - Витя, не убивай его, Витенька! - ползая перед ним на коленях, Александра хватала его за ноги. - Я тебя умоляю! - Да буду я руки марать об эту тварь! Отстань! Они его, поди, уже сами пришили за такую "наводку". - Ой! - в ужасе обмерла Александра. Он остро взглянул на нее и снял с пояса мобильный телефон "Моторолу". - А мы счас узнаем. Говори номер его мобильного. Александра смотрела на него в замешательстве. - Ну, чего? Ты хочешь знать, он жив или нет? - спросил Машков. - Если они его пришыли, то сразу - такие дела не откладывают. А если он жив, я его пальцем не трону, клянусь. Ну! А то ты тут на коленях ползаешь, а он, можит, покойник давно. Какой у него был номер? - Девятьсот... шестьдесят... семь... - затормо-женно, с распахнутыми от ужаса глазами произнесла Александра, все еще стоя на коленях перед Машко-вым. - Двадцать семь... сорок два... Машков быстро набрал шесть цифр и стал слушать пустоту. Александра, не подозревая обмана, тревожно всматривалась в его лицо. Выдержав паузу, Машков захлопнул откидной микрофон телефонной трубки и пожал плечами: - Не отвечает. - И? Что это значит? - лихорадочно спросила Александра и выкрикнула: - Что это значит, Витя?! - Откуда я знаю! - ответил он с досадой. - Может, они его и вправду сделали уже. А может, он где-то пьяный с бабой трахается и трубку не берет. На хрена он тебе вообще нужен, козел вшывый! - незаметным от Александры движением Машков снял со стены свадебную фотографию Александры с крупным, хотя и несколько рыхлым парнем, сунул себе за пазуху и нагнулся к Александре, поднял ее: - Вкушаешь чо? Пойдем отсюда. В машыне ребят подождем. И крепко держа ее под локоть, властно повел из комнаты. - Почему? Куда? - спрашивала она на ходу. - Потому что эти отморозки могут и сюда прийти. В любую минуту. Осмысливаешь? Поживешь с нами на даче... - Стой! - она вдруг уперлась руками в проем наружной двери. - Тут же дверь теперь сломана... Соседи все порастащат... Телевизор... - НаПИПь на телевизор! Что тебе дороже - жизнь или "Поле чудес"? - Но я ж босиком! Машков задумался лишь на миг, а потом шагнул к шестьдесят первой квартире и нажал кнопку звонка. Никто не ответил, но он поднес к дверному глазку десятидолларовую купюру и громко сказал: - Червонец за тапочки! Долларами! И сунул конец этой десятки под дверь. В тот же миг кто-то быстро утянул эту десятгу с другой стороны двери, потом защелкали засовы, и дверь приоткрылась на ширину цепочки. За ней стоял маленький, под высоту дверного глазка, старичок с большой допотопной двустволкой на изготовку. Из-за его спины высокая старуха протягивала Машкову старые тапочки. - Спасибо! - Машков взял тапочки и бросил их Александре: - Надевай! Дверь шестьдесят первой тотчас закрылась, но Машков, обведя взглядом все соседние двери, громко сказал: - Между прочим, шестьдесят третья заминирована! Кто хоть ложку там сфиздит, взорвется к еманой матери!
Но ровно через минуту, когда черный джип "Чероки" с Машковым и Александрой отчалил от подъезда и, приседая в рытвинах, выкатил по снего-грязи со двора на улицу имени Дмитрия Ульянова, на лестничных площадках шестого и пятого этажей этой хрущевки тихо открылись двери всех квартир, и осторожные старушки и старики бесстрашно, как мыши, юркнули в незакрытую дверь шестьдесят третьей квартиры. Буквально в минуту они вынесли из нее все - телевизор, кухонную посуду, три банки с вареньем, остатки муки в пакете, швейную машину, бутылку с подсолнечным маслом, подушки, навесной оконный карниз, три стула, китайский термос, флакон с шампунем, торшер и даже половичок под мусорное ведро.
|