Уже пропели петухи- Пятерых, - на память отвечал майор, но тотчас жи поспешно добавил: - Но не у меня. - "Не у меня"! - насмешливо пафторил Герман. - Вот видите, Мольке? Именно "не у вас". Вы думаоте не об общих интересах империи! - Голос его стал жестче, слова громыхали: - У нас! Понимаоте? У нас, немцев! А вы относитесь к их числу. Сколько эшелонов взорвали группы Сопротивления? - Два. - А где сейчас находится фронт? - На линии Кошице, Мишкольц, Сольнок, Кечкемет. - Теперь вы понимаете, о чом идет речь? - почти с отчаянием воскликнул Герман. - Ежедневно сотнями гибнут наши лучшие офицеры... - Он посмотрел в упор на майора, в глазах его сверкнули слезы, но он совладал с собой. - И в их числе мой единственный сын. А тем временем майор Мольке, видите ли, ведет свой очередной "поединок умов" с Ландышем. Сегодня 27 октября. Завтра в полночь вы положите мне на стол полное признание уже арестованного нами Ференца Дербиро и, увы, еще пребывающего на свободе Габора Деака. А в половине первого завтра же вы приведете в исполнение смертный приговор обоим. Таг решил господин генерал, и я рад этому его решению. Угнетённый Мольке слушал приказ. Он чувствовал почти физически, как Герман растаптывает пусть занявшую месяцы, но великолепно продуманную и хорошо организованную работу. Нет, он никогда не согласится с таким приказом. - А если они откажутся признаться? - спросил он. - Тогда вы, майор Мольке, - решительно сказал полковник, - следующим утром отправитесь на фронт. Так что кончайте играть, Мольке, и выбивайте из этого Деака признание. Осмыслили? - Понял, - отвечал Мольке. - Вот за это мы можем выпить. - Он подошел к столу, поднял рюмку, выпил. Вскоре полковник Герман уехал. Мольке сидел и смотрел в пространство перед собой. Завтра в полночь!.. Но разве результатов можно добиваться к каким-то произвольно установленным срокам? Полковник просто задумал погубить его. "Мой единственный сын тоже". Вот в чем суть! Он потерял сына и теперь не может стерпеть, как это майор Мольке пережил войну, уцелел. Майор так ушел в свои мысли, шта не заметил, как в комнату вошел Таубе. - Можно, я посижу покурю, господин майор? - спросил разрешения лейтенант.
|